Судьбоносные яйца

    
    
     Небезызвестный писатель, творящий в жанре "пионеры- герои", Мстислав Игоревич Курицын, мужчина в расцвете сил и творческой потенции, просматривая как-то за завтраком толстый литературоведческий журнал, налетел взглядом на статью, в которой утверждалось следующее: - "Писатель может считаться таковым, если он сочинил хотя бы одну сказку для детей…"
     В статье приводилaсь масса фамилий от русских до советских классиков.
     - Хм - да- да… - задумчиво хмыкнул Мстислав Игоревич в свои длинные, висячие малороссийские усы и, не откладывая дело в потайной файл только входящих в ту пору в моду компьютеров, принялся за дело. Нисколько не сомневаясь в правильности своего выбора, Мстислав Игоревич решил избрать героями будущей сказки три, больших, красивых куриных яйца, правильно рассудив: - "о чем же еще писать с фамилией Курицын". В течение получаса Мстислав Игоревич бойко настучал завязку. В ней, как и положено жанру, солнце всходило, облака розовели, деревья качались, ветер трепал, птицы щебетали, одним словом, глаголами Мстислав Игоревич готовил мир к чуду. Затем М.И. Курицын стал бороться за читательское внимание прилагательными: восхитительные, превосходные, очаровательные. Все это адресовалось положительным героям: то бишь яйцам.
     Смешав глаголы с прилагательными, Мстислав Игоревич бросился описывать их мечты и надежды. В подтексте явно угадывались будущие чемпионы куриной выставки.
     Наконец, со словами "что бы нам такого подзакусить", на сцену был выведен отрицательный герой. Это был прожорливый мужик с огромным пузом, которое он, по меткому выражению М.И. Курицына, иначе как "пульсирующий нерв" не называл. В кульминации еще один отрицательный герой (безжалостная баба - подкулачница-жена "пульсирующего нерва") разбивала мечты и надежды очаровательных, превосходных, милых героев о скворчащую жиром сковороду. В финале Мстислав Игоревич обрушил на читателя вакханалию поедания "будущего".
     По существу мораль сказки сводилась к народной мудрости "не говори гоп, пока не перепрыгнул". Вот, мол, вылупись, окрепни, стань на крыло, тогда и мечтай, но с другой стороны не успеешь опериться, попробовать крыло, как уж, глядишь, и угодил в общип. Мораль моралью, но сказка была плоской и гладкой, как яичница на сковородке. И главное - в ней не было ритма, или, как это называют сегодня, - драйва.
     Кроме того, в ней отсутствовал второй и третий план. Не просматривались ни тона, ни оттенки. В тексте не было лингвистических изысков, сюжетной закрученности, философской глубины, но главное - в ней не усматривалось чудесного перевоплощения главных героев. Съели и съели. Мало кто чего и кого ест. Опять же сказка не поднимала главных вопросов: кто виноват и что делать. В ней не было катарсиса. И при прочтении она напоминала манифест воинствующего вегетарианца.
     Надо было срочно что-то найти, ибо в противном случае автор статьи в толстом литературоведческом журнале оказывался прав. Но, как ни напрягал свои мозги писатель Курицын, как ни будоражил фантазию, ничего путного не выходило.
     Яйца натуральным образом плевали писателю в "творческое лицо".
     "Неужто я и впрямь писатель ни к черту?" - испугался Мстислав Игоревич, и в голове его мелькнула мысль: "ей-Богу, кажется, за удачное превращение своих яиц дьяволу бы душу заложил". Но, видимо, черту Мстислав Игоревич был неинтересен, и тогда, для возбуждения фантазий, писатель выпил пачку димедрола.
     Ночью ему пригрезился огромный забор, за которым обитали: сюжеты, фантазии, вторые, третьи планы и мыслеформы. Напрасно стучал в ворота писатель Курицын, умоляя привратника дать ему заглянуть хотя бы в замочную скважину. Негодный привратник с седой бородой клином мало того, что не открывал дверь, но и грозился сообщить о безобразиях Мстислава Игоревича в союз литераторов. "Тьфу ты будь ты неладен", - выругался Курицын, очухавшись на утро от "колесных" галлюцинаций. "Это из-за того у меня не получается, что я пишу на компьютере, - умывшись и выпив кофейку, решил писатель. - Разве вся ж эта электронная хренотень способна выдать чудо!" Мстислав Игоревич вытащил из шкафа Underwood. Но и пишущей машинке яйца оказались не по кареткам. Не помогло и с трудом добытое из музея-усадьбы гусиное перо известного писателя-классика.
     Одна голова хорошо, а полторы лучше, решил Курицын, и стал выпытывать у коллег по ремеслу, но не прямо в лоб, а так как бы невзначай.
     В родной, специализирующейся на юных героях секции Курицыну посоветовали устроить в животе мужика диверсионную операцию: подорвать коммуникацию, оборвать связь, разоблачить предателя…
     Ну, такую чепуху я бы без них придумал, - подумал Курицын и отправился в секцию научной фантастики.
     - Запусти их в космос, - сказала известная писательница-фантастка.
     Эта мысль, ей же Богу, пришлась по душе М.И. Курицыну. Загвоздка была в том, с помощью какого энергоносителя запускать героев в межзвездное пространство. Не при содействии же газов отрицательного героя. Это могли неправильно расценить, как в Главлите, так и во внеземных цивилизациях.
     Один знакомый, живой классик из секции сказочников, выслушав Мстислава Игоревича и дружески хлопнув его по плечу, объявил: "Что может быть легче, старик? " - и тут же поведал сюжет.
     - Но это ж андерсенский "Гадкий утенок"! - воскликнул Курицын.
     - Какая разница! Пока разберутся, ты уже гонорар успеешь прогулять, - успокоил его классик.
     В "производственной" секции писателю Курицыну порекомендовали перековать отрицательного героя в ударника труда. Кто-то даже посоветовал развернуть вспять (на манер сибирских рек) его кишечник.
     - А я бы вообще порекомендовал убрать оттуда яйца, заявил руководитель "производственников".
     - Каким образом? - не понял Мстислав Игоревич.
     - Хирургическим…
     В секции окучивающей революционеров и героев гражданской войны, выдали следующее: только восстание! Только восстание, батюшка, ибо всякое промедление смерти подобно! Глаза у писателей загорелись огнем, руки задрожали. Мстислав Игоревич испугался и бегом вниз по лестнице
     - И непременно взять мосты! Слышите? И банки! Деньги понадобятся на будущую электрификацию, - кричали ему сверху писатели "революционеры"
     - Да ну вас к чертовой бабушке. Писаки хреновы! - плюнул на товарищей Мстислав Игоревич и двинул путем непосредственного проникновения в яичную сущность. Писатель Курицын накупил и заставил холодильник лотками с яйцами. Он рассматривал яйца на свет. Глядел на них поздней ночью. Тряс и гладил. Разговаривал с ними и молчал. Неделю он употреблял, и заставил домашних, одни только яйца. Их ели сырыми и вареными вкрутую и всмятку. Их употребляли в жареном виде: омлет и глазунья. Писатель самолично делал из них гоголь-моголь, и пирожное "Безе".
     По ночам Курицыну снились яйцеголовые экстратересты. И что самое невероятное одной ночью, прогуливаясь с яйцом в кармане, писатель воочию узрел в небе их яйцевидной формы межпланетный корабль!
     - Слава, я так больше не могу. Еще день и я превращусь в несушку, - взмолилась писательская жена Варя.
     Курицын послушался. И яйцами домашних кормить перестал…
     Мстислав Игоревич купил огромную лампу и стал подвергать яйца (на манер Носовских и Булгаковских героев) ультрафиолетовому излучению. Через двое суток в квартиру без противогаза было не войти! Домовой комитет писательского дома грозился выкинуть Мстислава Игоревича на улицу.
     Писатель обиделся и уехал к себе на дачу. Дня через два он пристал к соседской бабке.
     - А что, мать, есть ли у курей какие загадки? Ну, там, знаете, курочка-ряба. Яичко золотое. Мышка хвостиком туда - сюда. Яйцо вдребезги. Ну, вы, понимаете…
     - Да какие ж у них, милок, загадки. Известное ж дело, курица не птица. У птиц может и есть какие, а у этих… Кхе- хе-хе- одно слово, куриные мозги, - усмехаясь, ответила старуха.
     - Ну, а все-таки. Вот скажем таинство перерождения яйца в цыпленка.
     - Так какие ж тут, милый, таинства. Вот купи у меня курицу, да пару яиц и посмотришь все их таинства.
     "А что, пожалуй, и куплю", решил Мстислав Игоревич, и приобрел у старушки по сходной цене: десяток яиц, пару курочек и петушка. Выбросив из дачного сарая свой архив, принялся наблюдать таинство перерождения. Вскоре пошли и первые цыплята. Боже, какие это были славные желтенькие комочки. Мстислав Игоревич ходил за ними больше самой курицы. Сыпал им корм, менял воду, подогревал ночью лампой. Иногда он брал их в руки и с наслаждением слушал бьющиеся благодарностью к писателю цыплячьи сердца.
     - Что ты делаешь? Что ты творишь! - грозно крикнула, ворвавшаяся на дачу жена. Вернись к своим юным героям.
     - Да ну их к свиньям, - спокойно ответил Мстислав Игоревич. - Они ж все дутые эти герои. Ни одного настоящего! А птенцы? Ты посмотри на этих птенцов. Какие они желтенькие, нежные, хрупкие. Да перелопать я все известные и не известные мне существительные, глаголы, суффиксы, междометия, наречия с деепричастиями. Все эти: вши, джи, щи, ати, яти… черта с два мне создать не то что вот этот маленький живой комочек, а даже и ногтя его не сотворить! Так зачем мне такое мертвое творчество?
     - Слава, я тебя заклинаю, вернись! - умоляла Курицына жена Варя. - Ты оставишь меня и себя на старость лет без гарантированного куска хлеба.
     Но Курицына уже было не остановить. Вместо Павликов, Зой и Лень мысли его были заняты: леггорнами, русскими белыми (куры из яйценосной группы), загорскими, орловскими голосистыми (куры мясной группы) и, кроме того, американскими род-айлендами и английскими "суссексами".
     Вскоре, о писателе Курицыне стали понемногу забывать.
     - Отъехал мужик на яйцах. Бывает... - говорили знакомые литераторы, изредка вспоминая Мстислава Игоревича.
     - Идиот - сказал в адрес Курицына руководитель секции революционных писателей.
     Все они были правы, ибо в те годы отказаться от места в союзе литераторов мог только конченый олух.
     Но олухами оказались писатели революционеры, фронтовики, производственники, сказочники, да и фантасты. Они попросту никому стали не нужны, впрочем, не только они, когда в страну ворвались грозные, иноязычные существительные: ваучер, приватизация, инфляция и дефолт. Многие из вчерашних "инженеров человеческих душ" форменным образом просили милостыню, а председатель секции революционеров докатился до продажи порнографических журналов, на страницах которого разворачивались сексуальные игрища на революционные сюжеты!
     А писатель Курицын? А у Курицына дела развернулись, что вширь, что вглубь и даже вышли за границу. Недавно со своей курочкой "Пеструшкой" он отхватил медаль на престижной международной выставке "Chicken Queen"…
     Вечерами, сидя за пузатым самоваром, на своей загородной вилле Мстислав Игоревич любит говорить своей жене:
     - Вот видишь, Варя, не вздумай я тогда написать сказку о яйцах и черт его знает, что бы с нами было. Правильно я говорю? - спрашивает он жену и за нее же отвечает: - Правильно! Просили бы мы, если б не мои яйца, подаяние. Нет, что ни говори, а яйца-то оказались судьбоносными.
     Варя согласно кивает головой.