Ideological shit
Случись Дженни родиться в коммунистической России, и никогда бы ей с фамилией Клитер не стать журналисткой.
К счастью, ее родители, а точнее, прародители уехали с "одной шестой суши" еще до установления на ней коммунистической диктатуры.
Однако же сама Дженни - сторонница левых взглядов - происходившее в России на протяжении семидесяти лет, диктатурой не считала…
Неблагозвучность фамилии Дженни компенсировалась внешними качествами: привлекательным лицом и завораживающей фигурой. Плюс резкими и смелыми статьями в адрес правительства.
Супруг Дженни - Ричард (также обладатель не самой благозвучной фамилии) Дик, напротив, обладал невыразительным лицом, бесформенной фигурой и писал мягкие безобидные статьи, отчего получил прозвище "Мягкий Дик".
Семейство Клитер - Дик проживало в довольно скромном по их положению городском районе.
- Отчего вы не смените район, Дженни? - укоризненно спрашивала Клитер-старшая. - Посмотри, семейство Глустеинов давно живет в Роузфилде, а вы точно какие-то…
- Мама, мы с Ричардом демократы не на словах, а на деле!
- Если вы такие демократы, то отчего же вы не заводите детей? - горестно вопрошала миссис Клитер старшая. - Такая…
- Мама, хватит, - недовольно обрывала Дженни. - Сколько раз вам говорить, что Земля перенаселена. Нужно остановить деторождаемость и мы, как прогрессивные люди, должны быть в авангарде этого движения!
Хотя дело было вовсе не в "авангарде движения", просто у Ричарда Дика имелись проблемы со здоровьем, мешавшие ему иметь потомство.
В своем желании стать отцом Ричард прибегал даже к методам нетрадиционной медицины, коей он, как энциклопедист, в обычное время являлся рьяным гонителем. Дженни Клитер также методично отслеживала все новые достижения в этой области.
- Дженни, - сказал ей как-то редактор. - В соседнем городе появился некий доктор Джордж Пайс. Говорят, настоящее научное светило. Будущий нобелевский лауреат. Занимается вопросами бесплодия. Надо бы выхватить у него интервью. Ты как?
В тот же день Дженни позвонила мистеру Пайсу и договорилась о встрече.
… и личный вопрос, - сказала Дженни, поставив "point final" в своей работе.
- Такой женщине, как вы не откажешь ни в чем, - улыбнулся доктор. - Я само внимание.
- Видите ли, доктор…
Через два дня Ричард Дик, явился в отделение, возглавляемое Джорджем Пайсом. В приемном покое невысокому, толстому и краснощекому Ричарду выдали красный халат, в котором он стал походить на самовар, и поместили в отдельную палату. Дженни, навестив супруга, обнаружила в палате неизвестного пациента: хмурого малоразговорчивого типа.
- Кто он, - возмущенно спросила Дженни. - Откуда взялся?! Ведь доктор Пайс обещал отдельную палату. Я сейчас к нему поднимусь и устрою скандал…
- Не стоит, Дженни, - остановил ее супруг. - Доктор Пайс заверил меня, что этот господин останется в моей палате не более двух дней. Ничего страшного, дорогая, оставь его в покое, тем более что он мне не мешает…
Прошло три дня, а сосед по-прежнему оставался в палате.
- Я не могу разговаривать при посторонних, - сказала шепотом Дженни мужу. - Пойдем в сад…
Супруги вышли в больничный скверик. Стоял чудный осенний день. Вселенский художник окрасил небо в нежно-голубой цвет. Солнцу придал мягкий золотистый оттенок. Каллиграфическим почерком вывел в зените неба серебристую "С" полумесяца. Падали листья. Чирикали воробьи.
- Если и есть Рай, то он должен быть именно такой, - прокомментировал эту чудную природную картину Ричард Дик.
- Рай - это хорошо, но почему в твоей палате все еще лежит этот тип?
- Дженни, зачем опошлять такой поэтический день, какой-то глупой прозой жизни. Ну, лежит и лежит. Он мне вовсе не мешает. Посетителей не имеет. Говорит мало. Почти все время проводит на улице. Другого соседа и не пожелаешь. Давай о чем-нибудь другом.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласилась Дженни. - Ты знаешь вчера в редакции…
Дженни Клитер принялась рассказывать супругу редакционные новости.
- О! Боже уже садится солнце. Как быстро бежит с тобой время, Ричард. Но мне пора. Дорога не близкая, надо успеть доехать до захода солнца. Ты ведь знаешь, что я не люблю ездить в темноте.
- Я провожу тебя до стоянки.
- Не нужно, - остановила мужа Дженни. - Ступай в палату, уже становится зябко, как бы тебе не простудиться.
Супруги поцеловались. Дженни направилась к машине. Она уже хотела повернуть ключ зажигания, но ей помешал хриплый мужской голос.
- Миссис Клитер?
Перед дверцей машины стоял сосед Ричарда по палате.
- Великодушно простите. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Журналистка, в душе послав мужчину к чертовой бабушке, явила на лице лучезарную улыбку.
- Но только если несколько, потому что мне предстоит долгий путь, а я не люблю ездить в темноте. Простите как ваше имя?
- Меня зовут Эрнест Ригель, - представился собеседник. - Не волнуйтесь, я отниму у вас ровно две минуты. Я слышал вы журналистка… и весьма популярная.
Дженни улыбнулась.
- Спасибо за комплимент.
- Это не комплимент, а констатация факта. Так вот у меня есть для вас интересный сюжет, скажем, "история накопления первичного капитала"
- Вашего? - поинтересовалась Дженни.
- Нет, нашей семьи. Сегодня я руковожу довольно успешной компанией, но руководство мое, как впрочем, и мои дни, вот-вот закончится.
Эрнест Ригель печально вздохнул и протянул Дженни компакт-диск. - Здесь все записано. Посмотрите, может вам это будет любопытно. Вот собственно и все. Как и обещал. - Эрнест Ригель взглянул на циферблат золотого "Rolex" - я занял у вас ровно две минуты. Желаю счастливого пути...
Дженни отпустила тормоза. Машина, давя опавшие листья, медленно покатилась к выходу. Журналистка еще несколько минут видела в зеркало заднего вида сутулую нескладную фигуру Эрнеста Ригеля. Машина завернула за угол и, набрав обороты, повезла Дженни Клитер к ее дому…
- Отдать концы. Приказал капитан парохода "Смелый"
Пароход, печально загудел и стал медленно отходить от причала.
- Прощайте, господа! Прощайте! - кричал с берега полковник Березин.
Вскоре голос его затих, а от берега осталась только еле уловимая полоска.
- А я еще вернусь сюда, - сказал золотопромышленник Алмазов, обращаясь к генералу Мильтону. - Вернусь и наложу им огромную кучу! Держу пари, генерал?
Золотопромышленник протянул руку.
- Вы сначала выберитесь отсюда, господин Алмазов. Видите, какая на нас движется туча? - Генерал указал на грозовой западный горизонт. - Боюсь, наша посудина с ней не справится. А уж потом заключайте пари! Пойдемте-ка в каюту, Василий Петрович, и выпьем по стопке за спасения душ.
- Я не боюсь смерти!
- Не сомневаюсь. Вопрос в том, как же вы вернетесь, если сегодня, не дай Бог, утонете в бушующем море?
- Вы правы, генерал, - засмеялся золотопромышленник. - Ну, что ж пойдемте пить за спасение моей души!
Пароход "Смелый" счастливо доплыл до спокойных от революционных бед берегов. Золотопромышленник Василий Петрович Алмазов безбедно и беззаботно прожил в эмиграции до середины тридцатых годов двадцатого столетия. Состарился. Заболел и умер...
В доме (о котором принято говорить "дом с достатком", а о владельцах "хозяйственные люди") инженера Ригеля зазвонил телефон.
- Мирим, подними трубку, - попросил жену человек с признаками желудочной болезни Зигмунд Ригель. - Если звонят с фирмы, то скажи, что меня нет дома.
- Хорошо, - ответила любящая и ценящая копейку супруга. - Тебе и впрямь пора отдохнуть.
- Да, я вас слушаю, - сказала Мирим. Наступила пауза. - Одну минуточку я сейчас посмотрю. Возможно, он еще не ушел…
Мирим, положила трубку на инкрустированный столик и подошла к мужу.
- Тебя спрашивает какой-то господин, но не с фирмы. Говорит по личному делу. Что ему ответить?
- Скажи, что я сейчас подойду.
Инженер подошел к столику с телефонным аппаратом. Но прежде, чем взять трубку, сделал нагоняй за стоящий на столике стакан.
- Мирим, сколько раз тебе повторять - от стаканов остаются круги, отчего вещь теряет в своей стоимости.
Супруга безропотно кивнула головой и указала на трубку.
- Зигмунд, тебя ждут на том конце провода.
З. Ригель взял в руки трубку.
- Инженер Ригель слушает.
- Добрый вечер, господин Ригель. Вас беспокоит адвокат Антон Рябов.
- Адвокат! Удивился инженер. - Мне, слава Богу, не нужен адвокат.
- На моей бывшей родине России (в акценте адвоката и впрямь улавливался славянский акцент) есть такая пословица "от тюрьмы и от суммы не зарекайся". Но в данном случае дело идет не о тюрьме, а возможности заработать приличные деньги.
- Заработать деньги. Каким образом?
- Это, как вы понимаете, не телефонный разговор. Если вас устроит, то мы можем обговорить детали… Скажем, завтра в 17 ноль- ноль в моем офисе по адресу... - адвокат продиктовал адрес. - Вас это устроит?
- Вполне.
- Тогда до встречи, господин Ригель. Всего доброго.
Адвокат Рябов положил трубку…
В семнадцать ноль-ноль следующего дня инженер Ригель поднялся по скрипучим ступеням на второй этаж старинного особняка и постучал в дверь с табличкой "Avocat Rabov".
- Я инженер Ригель, - представился инженер миловидной секретарши. - Мне назначено на семнадцать часов.
- Вы точны как швейцарские часы, господин Ригель, - сказал, постукивая по циферблату золотых часов вышедший из кабинета респектабельный (английского сукна костюм, золотые запонки, бриллиантовая заколка в дорогом галстуке) средних лет человек. - Рад иметь дело с пунктуальным человеком. Прошу вас.
Мужчины прошли в кабинет.
Массивный красного дерева стол. Полки с книгами. Старинные литографии. Многочисленные дипломы в золоченых рамках. Хрустальная ваза со свежими розами. Телефон: мрамор, золото, слоновая кость. Все настраивало на деловой тон.
- Прошу садиться.
Адвокат Рябов указал инженеру на мягкое кресло. Зигмунд Ригель сел, не сел, а утонул в его мягких подушках.
- Сигару?
- Нет, благодарю вас, я не курю.
Минут пять адвокат говорил на отвлеченные темы: необычайно теплой осени, инфляции и последних достижениях в научных областях.
-Я слышал, - сказал адвокат. - Что в последнее время в области кремации стали употреблять не огонь, а высокую температуру. Отчего от человека остается небольшая горстка пепла. Вам не приходилось об этом слышать?
- Нет - это не в сфере моих интересов.
- Но ведь вы работает в металлургической области, а это высокие температуры, да кстати я слышал, что вы строите в России огромный комбинат…
- Но крематорий, согласитесь, несколько отличается от металлургического комбината.
- Возможно. Возможно, - стряхивая пепел, ответил адвокат Рябов. - Но в деле, о котором я хочу с вами говорить, они связаны.
Зигмунд Ригель взглянул из-под очков на адвоката.
- Каким же образом?
- Не скажу, что прямым, но косвенным точно!
- Нельзя ли конкретней?
- В таком деле, как наше дело…
- Оно еще не мое, - прервал собеседника инженер.
- Конечно. Конечно не ваше, - успокоил инженера Антон Рябов. - Оно только может стать вашим. Видите ли, это весьма необычное, щепетильное и я бы даже сказал экстремальное дело.
Адвокат сделал паузу.
- Мне, что нужно забраться в крематорную печь? - улыбнулся инженер.
- Да, нет, что Бог с вами! Никуда лезть не нужно, - успокоил его адвокат - Здесь совсем другое. Несколько дней назад скончался русский золотопромышленник господин Алмазов.
Адвокат стушевался, явно раздумывая как продолжить разговор.
- Вы, наверное, слышали господин Ригель о загадочности русской души… о парадоксальности русского национального самосознания?
- Вы знаете, господин адвокат я часто бываю в России… встречаюсь с ее людьми, но, увы, не замечал в них загадочного и парадоксального. Обычные люди.
- Может быть, вы и правы. Я давно не был в России, - вздохнул Антон Рябов. - Меня оттуда вышвырнули как шелудивую собаку. Возможно, коммунистической идеологии удалось выбить из русской души загадочность и парадоксальность.
Однако же мой клиент, я имею в виду, господина Алмазова был человеком загадочным, парадоксальным, эксцентричным и завещал коллекцию прекраснейших алмазов ценой в миллион английских фунтов тому, кто перевезет его бренные останки на Родину.
- Зачем платить такие деньги? - удивился Ригель. - Можно обратиться в посольство Советской России…
- Так они и выполнят просьбу усопшего Алмазова: капиталиста и эксплуататора. Кроме того, имеется одна маленькая деталь. Золотопромышленник хотел наложить им кучу. Понимаете?
- Не понимаю, - ответил Ригель. - Какую кучу?
Адвокат подумал и с улыбкой ответил.
- Идеологическую кучу.
- И что это значит?
- Это значит, что вы должны съесть русское блюдо щи. Слышали о таком?
Ригель кивнул.
- В них, я имею в виду щи, растворен пепел тела золотопромышленника Алмазова. Перед вашим отъездом в Москву вы должны будет в присутствии меня и доверенных лиц золотопромышленника и съесть эти щи, и "оправиться", тоже в присутствии нашего представителя на семейной могиле Алмазова на одном из московских кладбищ.
- Вы сошли с ума, господин адвокат?! - воскликнул Ригель. - Разве нормальный человек может сделать мало знакомому собеседнику подобное предложение?
Адвокат встал из-за стола и, потирая руки, сказал:
- О, господин Ригель, какие только предложения я не озвучивал в этом кабинете! Это не самое экстравагантное, доложу я вам, но самое дорогостоящее. Миллион фунтов - это цифра, господин Ригель. Так…
- Нет, я не могу согласиться на ваше предложение.
- Но если передумаете…
Дома Ригель рассказал о цели визита к адвокату жене.
- Нет, ты представляешь…
Вспыхнул семейный скандал. Он сменился бессонной ночью.
Зигмунд, - убеждала инженера жена. - На эти деньги ты откроешь в Америке свою фирму и сможешь воплощать свои проекты, а не чужие.
- Почему в Америке? - удивился инженер.
- Открой глаза! Ты что не видишь, что Европа стоит на пороге войны!? Как бы тебе через несколько лет есть не пепел, а человечину причем еще и платить за нее деньги. Да, да, да. Не смотри на меня такими безумными глазами.
Лучше съесть кого-то, чем ждать, пока съедят тебя…
Утром он пришел к адвокату.
- Я согласен.
- Прекрасно! - обнял его за плечи адвокат. - Прекрасно. Я хочу вам сказать вы самый идеальный кандидат для этой миссии.
- Почему?
- Вы часто бываете в России. Не вызываете подозрения у властей, и не любите советскую власть. Страдаете запорами. Потом мечтаете открыть свою фирму!
- Откуда вы это все знаете? - удивился Ригель.
Адвокат улыбнулся.
- Мир живет слухами, господин Ригель. - Давайте подпишем соответствующие бумаги и обговорим детали...
Прошло две недели. На перроне дымил Московский экспресс. В вокзальном ресторане за столиком сидели. 1 - адвокат Рябов. 2- доверенное лицо золотопромышленника некто Пудиков. 3 - инженер Ригель. Официант принес водку. Закуски и тарелку с аппетитно пахнущим супом.
- Ешьте. Адвокат подвинул тарелку.
- Это и есть то…
Адвокат кивнул.
- Что я делаю!? Драматически воскликнул инженер. - Это же чистой воды каннибализм.
- Какой каннибализм, господин Ригель, никакого каннибализма! Чистой воды политическая акция. Успокоил его адвокат. - Кушайте. Замечательные щи. Приятного аппетита и счастливого пути.
Адвокат поднял рюмку с водкой.
Вскоре мужчины вышли на перрон.
Ригель поднялся в вагон.
- Да, хочу вас предупредить, - принялся инструктировать клиента адвокат. - В щи было влито и крепительное лекарство. Ну, вы понимаете…
- У меня и без того запоры.
- Я знаю, но для надежности. Улыбнулся адвокат и продолжил инструктаж. - На погосте вас встретит дворник. При нем вы должны будете произвести акцию. Он поставит свою подпись, и по возвращению домой вы получите ваш чек.
- В случае провала операции ваша супруга, как мы и договорились, получит четверть от оговоренной суммы.
Поезд тронулся. Инженер вошел в купе. Снял пальто. На столике он увидел книгу "Holy Bible". Зигмунд наугад открыл страницу.
"…Истинно, истинно говорю вам: если не будете, есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в
себе жизни; Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь
вечную, и Я воскрешу его в последний день; Ибо Плоть Моя
истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие".
Поезд благополучно прибыл в Москву. Инженер Ригель зарегистрировался в гостинице и отправился на указанный погост. Как и было оговорено, постучал в окошко условленным стуком.
- Кто вы?
- Привез Алмазова, - ответил инженер.
- Проходите в дом.
Инженер вошел. Маленькая комната. Герань на подоконнике. Портрет Маркса на стене. Несколько стульев и не струганный стол.
- Честь имею представиться, полковник Березин, нынче сторож Воскресенского кладбища. Товар при вас?
Инженер постучал по животу.
- Тогда выпейте вот эту таблетку, - сторож подвинул к инженеру завернутый в бумажку порошок. - И пройдем на участок.
Инженер выпил, и они молча отправились в глубь кладбища. По дороге в животе у инженера неприятно заурчало.
- Нам еще далеко?
- Не извольте беспокоиться, уже пришли.
Сторож указал на ряд памятников с фамилиями Алмазов.
Инженер обвел взглядом местность и спросил:
- И где мне это сделать?
- Где вам будет угодно. Вот хоть бы и между могил.
- Но вы хоть отойдите, - попросил Ригель.
- Не могу. Обязан присутствовать. Так оговорено в договоре.
Инженер присел на корточки. Перед ним, убегая в даль, лежала усыпанная листьями дорожка. Над головой скрипели старые клены.
- Господи прости меня, - надевая брюки, прошептал инженер.
- А это куда? Инженер показал использованную туалетную бумагу.
- Да бросайте где угодно, - махнул рукой полковник Березин. - Тут уже и так засрали все до невозможности.
Сторож подошел к месту, на котором только что сидел инженер. Взглянул и сказал:
- Все прекрасно. Пройдемте в дом и оформим акт.
В доме сторож достал из стола лист бумаги с надписью "Акт приема". Поставил свою подпись и отдал ее инженеру Ригелю. Инженер спрятал ее в карман и вышел на улицу...
Примерно через час в домик сторожа ворвался разъяренный директор кладбища Василий Николаевич Пудиков.
- Рощин, мать твою! Что твориться на вверенном тебе участке?!
- А что случилось - то, Василий Николаевич?
- Могилы все засраны, а он, что случилось! - брызгая слюной, закричал директор. - Да, я тебя за такое отношение к работе в лагерях сгною!
- Да какие такие могилы? Недоуменно глядя на директора, поинтересовался сторож.
- Да вот хоть взять бы могилы Алмазовых. Иду и вижу, свежую кучу говна. Вот прямо сейчас кто-то и наложил. Ты для чего, мать твою, тут поставлен?! Ты сторож или кто?
- Сторож.
- Так и должен сторожить, а не мух ловить.
- А чего это я должен буржуйские могилы сторожить. Пошел в атаку сторож Березин. - Так им и надо капиталистам-эксплуататорам! Кучу наложили. Я бы их вообще выкопал и по ветру разметал.
Рощин недовольно засопел.
- Ежели в НКВД узнают, что вы буржуйские могилы защищаете, то неизвестно кто из нас первым-то в лагерь загремит.
- Да, ты никак грозить! - побагровел директор. - Смотри у меня!
Директор вышел из домика и подумал:
- А ведь он прав этот Рощин. С такими резолюциями и до лагеря недалеко…
Через три месяца инженер Ригель вернулся из Москвы и получил в адвокатской конторе Рябов причитающуюся ему сумму и выехал на постоянное место за океан…
Дженни Клитер родила мальчика. Назвала его Зигмундом. После рождения ребенка Дженни радикально поменяла свои политические взгляды и принялась писать книгу под рабочим названием "Ideological shit".