Ландшафтный дизайн 

 

  Сборник рассказов

                                                   

 

 

 

  Встать, суд идет.

 

Диктор объявил:

-Дорогие друзья, на  часах  радиостанции «Ностальжи» час ночи, а на нашей волне звучит песня «Еще не вечер…»

-Тринь - дринь. Дри - та – та…,- задребезжал рояль. 

-Уже час, - зевнув, сказал начальник дежурной части майор Головяшкин, - можно и расслабиться. Ты как?

Старший оперативный дежурный капитан Добробаб шепелявым голосом ответил: 

-А че, мошна и нака-а-тить.

Майор вытащил из стола початую бутылку коньяка. Разлил по пластмассовым стаканчикам и провозгласил:  

-Что бы вы у нас сидели, а не мы у вас лежали!

-Сегодня дежуйство шпокойное,  а на прошлом, прикинь,…  

Добробабовский рассказ прервал вошедший в дежурку полковник Кумар.

-Товарищ полковник, во время…

-Молчать!

Полковник рявкнул так, что даже заморгала лампа дневного света.

-Расселись тут,…  оборотни в погонах. Ты видел, что у тебя в туалете делается, а он, между прочим, лицо что дежурного по УВД

-Прошу извинить,… расслабились маленько,… коньячок в кофе. Для бодрости.  

-Сейчас ты у меня взбодришься! Так,… жопу… поднял и рви на этот адрес.

-А там чего, товарищ полковник? 

-Су-у-у ку… госдеповскую.. вязать там будешь!

-Блядь что-ли какую?

-Подбирайте выражение, товарищ майор! Вы, между прочим, на службе. Будете  по 282 статье экстремиста-террориста брать. Понятно?

-Так точно! Только эт,… может до утра…  подождем? У меня все машины на выезде.  

-Если мент- тупой, значит будет геморрой!  На этого экстрима, майор, сам губернатор заточился. Приказал взять и закрыть.

-А если он права начнет качать?  Я их знаю, этих экстремалов. 

-Знание закона, Головяшкин, не освобождает от тех, кто пришел брать под стражу. Так что пакуй экстрима, и в обезьянник на 48 часов. В понедельник утром в суд. Вот тебе ордер на арест.

На стол дежурного легла гербовая бумага.  

-А я - спать.

Полковник тяжелой поступью вышел из «дежурки».

-Кто у нас в «дежурке» из постовых?..

- Ноздреватых, иди сюда!

-….Сержант Ноздреватых по-вашему приказанию прибыл.

-Слушай приказ, сержант. Руки в ноги и на этот адрес. Сластаешь там… как его… посвети-ка мне, Добробаб,… так,… Карасика Леонида Сергеевича.

-Так.. эт… ночь на дворе. Мороз… э… как?… Машину надо.

-Жопа в мыле, яйца в поте - я служу в патрульной роте!

-Эт… ну…  ствола… нету.

-Главное оружие постового - что? Правильно, ноги!

-Так точно, товарищ майор.

Ноздреватых валкой походкой вышел из «дежурки». На столе у майора заработала рация.

-Алтай. Алтай. Я - Чебоксары. Как меня слышите? Прием.

-Чебоксары. Чебоксары. Я - Алтай. Слышу вас хорошо. Езжай сейчас по этому адресу…. и помоги Ноздреватому упаковать экстремила… эктримистра.. короче… террориста.

-Чебоксары поняли. Едем к месту задержания. Правда, бензина осталось на донышке.

-Слышь, Чебоксар, тебя чё, учить надо? Сирену врубил и мотылем по «зеленой» улице»  Вот тебе и экономия выйдет.

Головяшкин закончил разговор, вышел на крыльцо.  

-За-а-акуривайте, товаришь майо-о-р.

-Я на дежурстве свое курю. Джилабадские шишки. Я к ним в Афгане привык. С водкой же облом был, а шмаль там повсюду, что у нас лопухи. Придем с пацанами,… слышь,… с задания. Косяк душевно так забьем. «В черном тюльпане. С водкой в стакане…». Эх-хе- хе.  Я бы на месте Сталина не сто грамм наркомовских выдавал, а по косячку… От него…

Возле крыльца остановилась машина полицейского наряда.

-Товарищ майор, задержанный доставлен.

- В «дежурку» его. Я счас,… докурю… только.

Майор вернулся к себе, достал из пластмассовой коробки бутерброд с ветчиной, от которого комнатка наполнилась запахом жженой резины. Съел его без аппетита, запил черным как деготь чаем, громко икнул и крикнул:

- Заводи Бен Ладена!

В комнату ввели молодого высокого, худого человека. Он напомнил дежурному героя, какого-то фильма, но какого, Головяшкин, как ни напрягал память, вспомнить не мог.

-Как фамилия?

-По какому праву!  Вы меня задержали!?

-Понятно, - майор бросил ручку на стол.- Ноздреватых, отведи его в камеру и закрой на 48 часов, а потом в суд,…  пускай они с ним разбираются.

Майор взял бланк и переписал из ордера данные задержанного. Поставил свою подпись. Дату.

Радиоведущий объявил:

-Дорогие друзья, на  часах  радиостанции «Ностальжи» два часа ночи, а на нашей волне звучит песня «Утро туманное»

Головяшкин скрутился клубком на клееночном диване, накрылся шинелью и захрапел.

Ему снился Афган. Высокие скалистые горы в час тихого заката. Солнечные долины, поросшие коноплей. Дурманящие андижанские шишки. Забытые лица однополчан…

-Товарищ майор. Товарищ майор.

Головяшкин открыл глаза.

-Дорогие друзья, на часах радиостанции «Ностальжи» три часа ночи, а на наших волнах звучит романс «На заре ты ее не буди».

-Товарищ майор.

Начальник дежурной части тяжело встал с дивана и, зевая, поинтересовался:

-Чего тебе, Ноздреватых?

-Там… эт… на улице… как… эт… митинг собрался, телевизионщики, адвокаты. Требуют… этого… как … Рыбкин, Окуньков…

-Ты чего мне тут аквариум разводишь?... Пискарев, Щукин!  По существу вопроса давай.

-Так я… как это… и говорю… Ну, час тому назад.

-Карасика что-ли?

-Угу.

-В дугу! Чего они хотят? 

-Не знаю.  

-Знаешь прикуп, Ноздреватых, -живешь в Сочи!

Майор вышел на крыльцо. Сильный морозный ветер ударил в лицо. Возле ворот он увидел толпу народа.

-Не успеешь ухо придавить… как тут уже…  Пражская весна. Быстро убрать всех с улицы!   

-Мы бы убрали, товаришь м-а-айор, но с ними  главный опошионер… как его… Пальцев, а он, вы сами знаете… 

-А этот как здесь нарисовался? 

-Так Кааасик это ж друшок его. Они с ним вместе опашионерный магний трут.

-Какой дружок? Этому ж Заебальцеву уже годов под сраку, а у Карасика еще молоко на губах не обсохло…

Вот Кумар. Вот шмаль  поганая. Полковник… моего хера смаковник! Он давно на меня заточился. Племянника хочет на мое место поставить. Теперь на меня… за этот Майдан… все косяки повесят. Буду стоять… как новогодняя елка… на утреннике! 

Майор вернулся в здание.  Погрел на батарее руки и подошел к телефону.

-Товарищ полковник, простите, что разбудил…  Я понимаю, но до утра никак не могу. Тут такое дело.  Буза у нас образовалась….  Не в дежурке, а на улице… По делу Карасика… Так… того самого, которого вы велели арестовать. Не могу, товарищ полковник, я их разогнать. А того, что главным у них Пальцев. Откуда он прознал? Откуда. Откуда. От деда пихтуда! Нет. Задержанный звонков не делал. Мобилу мы его… как вещдоки…  изъяли. Видно, подельники Карасика… Пальцеву позвонили. Он же с Карасиком, как я выяснил,… эозиционерный  магний трет. Журналюг сюда тьма набежала. Законников куча под воротами топчется. Бабы какие-то мутные… даже дети есть. Короче,  напиханка конкретная. Кричалки орут. Чего делать не знаю. Да пытался я его вывезти в другое место. Только они - тоже ученые. Окружили дежурку. Не вынести его, не вывести.  Чего. Чего… Вы эту мутку замутили вам и разваривать. 

В «дежурку», точно ураган, ворвался полковник.

-Ну ты, Головяшкин, ваще! Развел тут…понимаешь… дебальцевский котел. Не проехать-не пройти. Дай такому кренделю, как ты хрустальный хер в руки, так ты и его разобьешь!

-Я эт…

-Молчать! Ты, что… по-тихому… не мог тут все разрулить,а? 

-Вы приказ на арест давали. Вам и флаг в руки. Рулите.

- Слышь, майор, ты с чего это борзым таким заделался? Пальцы ломаешь. Зенки пялишь.  Будто ты Берлин взял. Тебе не крутого включать надо, а думать нужно, как этот несанкционированный первомай , что ты под зданием УВД развел, по-тихому закрывать. Если дело шумом закончится, то тебя ж легко в постовые опустят. 

-Меня хоть в постовые, а вас за приказ об аресте Карасика вообще звезд лишат. В дворники на мой участок пойдете.

Полковник замахнулся рукой на майора, но не ударил, а почесал пятерней затылок:

-Ладно, майор, ладно. Нечего нам тут лаяться. Доложи… лучше…обстановку.

-Кошяк у нас, - стал докладывать капитан Добробаб, - товаришь полковник, мы Каасика этого павясали в час соок. Соок восемь часов у него выходят в час соок воскресенья, а пресняк…

-Выплюнь хер со  рта, капитан, и докладывай по форме!

-Он говорит, что суд начинает работать  в понедельник с девяти утра.  Мы же не можем его держать до утра понедельника без правильной ксивы. 

-Так, а что сидим? Рвем старую. Рисуем новую.

-Нет, тааваишь полковник, если мы на такой конкретный рашклад вышли, то надо швонить губернатору. 

-Ты ваще голову включаешь, когда пузыри пускаешь? Губернатору больше делать не хер, как об этом мозг крошить. Мы сами должны этот вопрос порешать. 

-Мы с вами порешаем, - поддержал капитана майор,- а у губернатора может свои решалки… на эту тему.  По любому, надо в известность его ставить.  Прямо сейчас. Утром тут может такая  напиханка случиться. Такой рок ин ролл начнется. Мама не горюй. 

Полковник встал со стула. Прошелся по кабинету. Перекрестился на икону Николая-Чудотворца, набрал номер и включил громкую связь.

-Слушаю. Кто говорит.

-Эт я. Кумар. Полковник. Господин губернатор. Василий Валерьянович. Простите ради Бога, что так рано, но у нас тут чрезвычайное положение.

Полковник быстро обрисовал возникшую проблему и поинтересовался:

-Товарищи…тут… интересуются, что делать? 

-Вас там… что,- заорал губернатор таким голосом, что все присутствующие вытянулись в струночку и  даже стали несколько выше,- по ходу совсем укачало! Простой вопрос решить без меня не можете.

-Так тут такой базар, господин губернатор, вырисовывается…

-Базарят бабки на базаре, полкан, а мы по жизни речи толкуем! Упакуйте его в другой участок и там новую ксиву на него нарисуйте. 

-Не можем, господин губернатор…

-Это кто говорит?

-Я. Майор. Головяшкин. Дежурный по отделу.

-Ты ж Головяшкин, а не какашкин…сам вопросы должен решать.

-Так я бы решил, господин губернатор, но только тут журналюг, что собак нерезаных,…  и еще…  этот… Пальцев...

-Еперный театр,- воскликнул Василий Валерьянович,- чао, персик - дозревай.  

Радио замолчало. В «дежурке» наступила мертвая тишина. Наконец, губернатор произнес:

-Полковник, ты трубку поклади. Я мозги потру и перезвоню. Эх, послал бы я вас, да вижу, вы уже оттуда.

Раздались тревожно-прерывистые гудки.

-Слышь, Головяшкин, у тебя коньяк еще остался. Налей-ка мне рюмку.

Полковник выпил и закурил.

- Дорогие друзья, на часах радиостанции «Ностальжи» три часа ночи. На дворе новый день, а на нашей волне звучит песня «Ой, где был я вчера…»

-Дринь-дринь.

Полковник быстро сорвал трубку с аппарата.

-Слушаю, господин губернатор.

-Лучше плакать в лимузине, чем сидеть на инсулине. В дежурке… в аптечке… есть слабительное? Пурген? Хорошо, что есть.  Насыпешь Карасику в чай. Как у него в кишках заиграет… вызывай Скорую… с подозрением на дифтерит.

-Гошподин губернатор, дихтерит это по горлу, а по поносу это дишентерит.

-Слышь, Склифасовский, ты протокол научись составлять, а потом дедушку учи кашлять. Я тебя ... дай только время... на петушиный насест пристрою. Ты там у меня быстро соловьем закукарекаешь. Полковник, выполняй задание и  смотри:не накосячь мне там. И народ разгоняй. Нечего тут коммуну устраивать! Это вам… бля… не Париж!  

Резкие гудки заглушили струившийся из радиоприемника романс «В час, когда мерцанье… »

Ранним воскресным утром в кабинет губернатора В. В. Зарыдаева вошла председатель суда Елена Анатольевна Дуровая.

-Доброе утро, Василий Валерьянович, почему так рано? Не время же сегодня для…

-Время, Ленок,  трясти деревья, время собирать листья.

-А что случилось?

-Случилось то, Елена Анатольевна, что нужно будет тебе… и немедленно…  поехать в больницу и провести там суд над экстремистом.

-Василий Валерьянович, как в больнице?  Разве так можно? Суд в больнице? Я не уверена, по-моему, надо ждать, пока выздоровеет.

-Лена, я тебя прошу… не порти вечер. На него БОЛЬШИЕ люди заточились, а до понедельника ждать нельзя. Охламоны из дежурной части упаковали его в час сорок, а сорок восемь часов истекает в час сорок воскресенья. И надо его выпускать, а до открытия твоего суда он так подорвется, что мы его никакими собаками не поймаем. Потом еще этот… гребаный Пальцев… в эту тему вписался. Его,… сама знаешь,… тронь… такая вонь пойдет. Ну, что ты на часы смотришь? Я понимаю,  Ленок, рано, но ты ж пока соберешься.. так полдня пройдет. Короче. Берешь с собой. Вот этих. Где они у меня?  Ага, вот они субчики. Записаны: П. И. Горемыко и А. В.  Скудомысов, и рвешь с ними в Первую городскую. Там найдете какой-нибудь Красный уголок и проведете заседание.

-А что ему дать, Василий Валерьянович?

-Я откуда знаю, что по 282 дают?

-От шести до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет и с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет.

-Ну, Ленок, ты строчишь прямо, как по бумажке читаешь. Но ты с этими сроками тормози. Если бы, конечно, за него Пальцев не вписался, то я бы у тебя и червонец для него попросил, а так всобачь ему суток пятнадцать….

В полдень возле главного корпуса  остановился черный Mercedes- Maybach S600. Из него вышла пышная дама и направилась к парадной двери. За ней, семеня ножками, побежали два маленьких человечка. В руках одного был большой чемодан, а другой тащил за собой огромную сумку на колесиках.

-Где здесь кабинет дежурного врача!? 

Медсестра приемного покоя, не отрывая взгляда от своего айфона, небрежно бросила:

-Налево. Третий кабинет. На дверях написано.

Дама прошла по коридору и толкнула стеклянную дверь:

-Вы тут  постойте.

-Женщина! Женщина, вы куда? Кто позволил? Без халата.

-Я не женщина, а судья районного суда Елена Анатольевна Дуровая. К вам сегодня поступил больной Карасик.  Приведите его немедленно  сюда.

-Простите, Елена Анатольевна, но сделать я этого не могу. Он, к сожалению, большую часть своего времени проводит в туалете. Есть подозрение на дизентерию.

-Тогда проведите меня к нему.

-Елена Анатольевна, это инфекционное отделение. Там опасно находиться.

-Ничего я быстро. Ведите.

Судья Дуровая с дежурным врачом вышли из кабинета.

-За мной!

Помощники, засеменив ножками, побежали за судьей.

Осмотрев палату, судья произнесла:

-Здесь никого нет! Где задержанный!?

-Сейчас посмотрим…  Он. Кхе-кхе. В туалете, Елена Анатольевна, извините. 

-Пошли туда!

-Елена Анатольевна. Как, пошли? Мы не пойдем,- запротестовали помощники,- мы так не договаривались. Давайте, подождем. Хотя бы пока он выйдет оттуда.

-Посмотрите на этих контриков! По метру с шапкой и уже чистоплюи! Суды на фронте и не в таких условиях заседали! Под бомбами, под обстрелами, а тут они, видите-ли, носами крутят. Пошли. Я ждать не могу! Я в пять часов приглашена на банкет, а еще даже у стилиста не была!

Маленькие виновато улыбнулись и последовали за судьей.

Войдя в сортир, Елена Анатольевна решительно приказала.

-Ставьте стол. Вешайте флаг. Герб. Портрет президента. Надевайте мантии и приступим.

Маленькие проворно взялись за дело. Когда все было развешано, Елена Анатольевна вышла из туалета и через несколько минут одетая в мантию вернулась. На дверь туалета она повесила пластмассовый квадратик «Туалет закрыт на санобработку»

-Встать, суд идет!-крикнул П.И. Горемыко.

А. В. Скудомыслов открыл сортирную дверь.

-Подсудимый, будьте добры, встаньте и назовите свою фамилию, имя, отчество. 

-Кы- э- ы- пу.

-В судебном заседании участвуют. Обвиняемый Карасик Л. П. Государственный обвинитель Горемыко П.И. Помощник прокурора А. В. Скудомыслов.

Защитник... Обвиняемый решил защищаться сам. Итак, подсудимый, в прошлом году вы опубликовали в социальной сети "Геркон" аудиозапись песни группы "Семь на восемь", которая по решению Страстно-Пресненского городского суда от 15 мая прошлого года была включена в федеральный список экстремистских материалов за номером 5-11-17. Вам понятен текст постановления?

-Э- ы- ы- пу.

-Горемыко, опрыскай тут все духами.

-?????
-В сумке моей возьми! Подсудимый, что вы можете заявить о сути поставленного вопроса?

-Э- ы- ы - пу.

А.В. Скудомыслов заглянул в кабинку:

-Подсудимый, ведите себе приличней. Вы все-таки находитесь в зале судебного заседания. И потом… здесь же дама.

-Ничего. Мы скоро заканчиваем. Опрыскай еще вокруг меня Горемыко. Уважаемые члены суда, у вас есть вопросы к подсудимому?

-Никак нет, ваша честь!!

-Тогда я объявляю заседание закрытым.

А.В. Скудомыслов приоткрыл дверь:

-Подсудимый, встаньте для вынесения обвинительного приговора.

-У- ы- ы. Пу-пу.

-Пусть сидит. Я и так объявлю! Решением выездного суда в составе….

Согласно приговору осужденный Карасик Л.П. признан виновным в действиях, направленных на возбуждение ненависти, вражды, унижение достоинства группы лиц по признакам национальности.

-У-ы- ы - пу.

-Подсудимый, не мешайте суду,-резко остановил Карасика помощник прокурора,-в противном случае, вы будете выведены из зала заседания.

-Горемыко, обрызгай еще тут… чуток…  и я продолжу. Кхе- кхе. Совершенных публично, а также действиях, направленных на возбуждение вражды, совершенных публично.

Приговаривается к общественным работам сроком на пятнадцать суток…не включая дни, проведенные в больнице… и штрафу в размере 30 тысяч рублей.

-Пу- пу- ы-ы

-Осужденный Карасик Л.П. виновным себя не признал и пояснил, что умысла на разжигание вражды и ненависти у него не было. На этом судебное заседание объявляю закрытым.

Дуровая, махая возле своего крупного носа рукой, покинула зал судебного заседания. Помощники быстро сорвали со стены атрибуты власти и пустились вдогонку за своей предводительницей. 

Вечером того же дня Елена Анатольевна Дуровая лихо отплясывала под музыку экстремистской группы «Семь на восемь» зажигательный танец с экзотическим названием «резкий диско» 

Полковника Кумара "наказали" устным предупреждением.

Майор Головяшкин и капитан Добробаб схлопотали выговоры с занесением в личное дело.

-За что, господин губернатор??

На что последовал малопонятный ответ:

-Не ждем, а готовимся.

 

Некрополь
 

Аврора Кондратьевна Аристоклаева  сидела за столом и читала книгу из серии ЖЗЛ «Авиценна»

Симпатично шуршали страницы. В чашке дымился кофе.  На зубах  хрустел круасан.  Аристоклаева перевернула страницу, но тут зазвонил телефон:

- Pedicabo  ego vos et irrumab! Как всякий эскулап Аристоклаева любила латынь.

Скорая медицинская помощь слушает. Алло. Добрый вечер. Что случилось. Так. Понятно.  Как дышит.  Пульс. Стул. Мочеиспускание. Сердцебиение….

…. Festina lente, гражданин.  Ignoti nulla curatio morbi. Я говорю. Нельзя лечить неопознанную болезнь. Modus vivendi? Я спрашиваю каков образ жизни… Как будто старики не злоупотребляют.  И так, что случилось? Потерял сознание… записала.. что еще?  упал на пол. Понятно. Insultus . Скорая выехала. Ждите.  

Аврора Кондратьевна нажала на рычажок и набрала номер.

-  Артурчик, ты где? 

- Едем с Йориком по подгорной. А что?

- Exitus letalis у нас нарисовался…  Не поняла я. А… а….  Артурчик, ты про ampulla rectium слыхал? Нет. Так я сейчас Прохору Ивановичу отзвонюсь и он тебя наглядно все объяснит…

 Записывай. Улица… Повтори. Правильно.  Квартира… Повтори… верно. Этаж…. Повтори. Чего, чего… того, что ты в прошлый раз вместо пятого на девятый с саркофагом приперся. Все, давай, езжай. На все… про все… тебе двадцать минут.  Tempus fugit memento mori. Я говорю. Деньги не грибы – можно и зимой найти.

Аврора Кондратьевна взяла в руки книгу. Артурчик спрятал телефон и приказал водителю:

- Гони харона, Йорик.  Клиент кони шаркнул. De mortius aut bene aut nihil, de mortius nil nisi bomnu. 

- Епана. Мы ж перекусить… собирались!? Всегда эта крейсерша… соска… рамсы путает. Не поеду я никуда.

- Не дрочи судьбу, Йорик. Проша тебя за такие речи быстро в Кремль… в смысле крематорий… присторит. Бьется в тесной печурке огонь.  Ха- ха- ха!

- Куда ехать – то?

- На Полянку.

- Бля. Опять. Там же одни  тухляки гнилостные!

- Аврора сказала, что свежак. Дедок.  Поетабыч… что – ли фамилия.

- Может Хотабыч.

- А ты, че его знаешь!?

- Да не. Я когда пацаном был… кино про него смотрел  Бойкий такой дедок. Он там… короче…

прикинь.

- Слышь, Йорик, хорош тут кинопанораму гнать. Наряд не реализуем, Прохор нам такой боевик со  Швайцнейгером задвинет, что мало не покажется.

- Понял я. Понял. Хоть бы раз в Раздавилово послали.  Там… я слыхал…  такие… утоли мои печали…

Водитель надавил на газ.

Высоко в небе висела бледная луна.  Желтые фонари скудно освещали узкую улицу. На фасаде покосившегося здания ярко горела реклама « Velkopopovický Kozel »

- Эх, - вздохнул Йорик, - сейчас бы соточку, а сверху пивасиком.

 - Cibi condimentum est fames

- Чего.

- Один удар Прохора Ивановича по почкам заменяет два бокал пива.

- Все у тебя… бля… прибауточки.

- Ты за дорогой следи, Йорик. Не пропусти поворот, а то будет, как в прошлый раз. Заместо похорон на юбилей припремся.

«Харон» скрипя рулевой колонкой, свернул направо. Затем повернул налево.

- Возле вот той… канареечной высотки… тормозни. Кажись это тут.

Машина, заскрипев тормозами, остановилась. Артурчик взял папку с документами и вышел на улицу.

- А где поп наш? Что – то Калины его не видно. 

- Может тачку кому светит.

- А отпевать жмура кто будет Ладно, пойдем. По ходу разберемся.  

Жмуровская команда вошла в подъезд. На потолке болезненно мерцала лампочка. Пахло клопами и самогоном. На дверях лифта висело объявление «Лифт не работает»

- Ну, бля, как всегда, не понос… так золотуха. Опять пешкодралом. Ну, сколько бля можно. На хер они ваще лифты нужны.

- Что б Обама сцал. Ха- ха.

- Нехорошо, сын мой, выражаться. Господь за такие слова наказывает.

Артурчик обернулся и увидел человека в облачении работника культа.

- Не понял я. Ты кто?

- Я отец Михаил, - красивым баритоном ответил работник культа, - служитель Церквы Петра и Павла, что на Бродах возвышается. Иду молить за упокой души новопреставившегося раба божьего…

- В какую квартиру?

- На пятом этаже, сын мой.

- Ты папаша, часом берега не попутал. С нашей…  Проши Косаря… бригадой… отец Анатолий с Вознесенской церквы в теме, а тебя кто пасет. Чью барсетку носишь, батя?

 Артурчик пнул ногой кадило, что держал в руках отец Михаил.

- Нехорошо, сын мой, божью утварь пинать. Грех это. А хожу я под Митей Цымой.

- Так Циме на сходке яснопрудный район отдали, а Проше Косарю левобережный. У нас бригада. Я с Йориком и отец Анатолий. Не нарушай правилово, Миша.  На своем участке рылом свети.

- Отойди, сын мой, не мешай проводить обряд.

- Ты че слуховой аппарат дома оставил…. Ты на кого прешь. Ты кого пихаешь, баран. Я те трогать не буду. Я те нос вместе с ушами  откушу. Служить он будет. Ты гляди, что по тебе не служили. Это наш район. И тут отец Анатолий кадить будет. Он сейчас подъедет. Не въезжаешь? Ладно.

 Артурчик достал телефон:   

- Прохор Иванович тут непонятка какая – то нарисовалась. Поп из бригады Цимы на наш адрес ломится. Говорит вы в курсах. …  Михаил. Ничего она мне не говорила! А отец Анатолий где? Ниче се рот фронт. Понял.

Артурчик прервал связь. 

- Простите, отец Михаил, заминочка вышла. Я ж не знал, что вас Прохор Иванович послал. По работе Артур Николаевич… по жизни Артурчик… бригадир Ритуального бюро «Некрополь» Значит, вместе сегодня будем работать. Оно и добро.  Вы ж в курсе, что да как, правильно, так, что думаю, терок лишних не возникнет.  Мы оформляем бумаги, а потом начинаете работать вы. У вас так?

 Отец Михаил кивнул.

- Ну, тогда все пройдет, гладко.

- Не сомневашися, сын мой, все будет по слову господню. Учителя и поводыря нашего Иисуса Христа. Войдет гладко и выйдет сладко. 

Отец Михаил достал бумажку с адресом:

 - Кажись, сын мой, здеся новоприставившийся обрячеся. Боже всякия плоти! Ты за хотящих улучити спасение посылавши на служение святых Твоих Ангелов; Ты и нам грешным коемуждо даеши святаго Ангела Твоего, яко пестуна, еже хранити ны во всех путех наших от всякаго зла и таинственно наставляти и вразумляти… 

Отец Михаил размашисто перекрестился. Артурчик нажал кнопку звонка. Дверь отвoрилась.

- Добрый вечер, уважаемый. От лица работников и служащих ритуального бюро добрых услуг «Некрополь» приносим вам наши искрение соболезнования.

- Э, а  я.

- Понимаю. Наша главная и целенаправленная задача помочь населению, которое столкнулось с трудностями по причине утраты близких. Грамотно и юридически правильно оформляем  документы. Организовываем высокопрофессиональное  отпевание

Артурчик кивнул на отца Михаила.

- Занимается различными видами погребения

Артурчик указал Йорика.

- Вы как собираетесь предавать тело земле…  цельным образом или в соженном? В распоряжении нашей фирмы имеется крематорий новейшей технологии. Сжигает быстро и качественно. Мы  понимаем ваше состояние.  Поэтому отец Михаил исполнит обряд, и мы переместим тело в морг.

- Не. Мы. 

- Не понял...

- Погодите, Артур Николаевич,  - остановил Артурчика отец Михаил, - у людей горе. Уважаемый, мы прибыли отдать последнюю дань уважения новоприставившегося раба Божьего. Провидите меня, пожалуйста, к телу. Таинство Елеосвящения произвесть.  Во имя отца и святага Духа.

Отец Михаил направился в спальну, но дорогу ему преградила внушительных размеров дама.

- Ну, наконец-то, а мы вас ждем, ждем. Долго же вы едите, а еще скорой помощью называетесь.

- Танюша, - вдруг членораздельно заговорил мужчина, - это не скорая помощь, а ритуальное бюро некро… пол… фил. 

- Некрополь,  - поправил Артурчик, - занимаемся трупоперевозкой, составляем план расчета, исходя из пожеланий родных. Оформляем документацию для погребального процесса, заказываем все необходимое для похорон…

- Как вы сюда попали!? Кто вам дал наш адрес!?

 Танюша, выпятив грудь, двинулась на Артурчика. Он спрятался за широкую спину Йорика и выкрикнул:

- Нам заказ поступил.

- От кого поступил?

- Успокойтесь, дочь моя, возьмите себя в руки.

- Это я тебя возьму в руки, - Таня схватила отца Михаила за грудки, - кто вам дал наш адрес. Говори, а то ты у меня сам сейчас душу испустишь.  Тебе скорая адрес дала? Я знаю они дали! Думали, что пока они будут ехать, больной уже душу Богу отдаст?! А он жив. Мы уже час скорую дожидаемся. Ну, вам это с рук не сойдет.  Больной ветеран войны. Герой труда!

- Уважаемая, мы должно быть ошиблись. У вас какой адрес?

Артурчик раскрыл папку.  

– Ну, вот. У вас улица Кривоноса, а у меня Краснопреса. У вас мужчина, а у меня клиентка женщина. Извините. Я как приеду дам нагоняй диспетчерше. Она у нас новенькая. Вот и попутала. Вы уж ее простите. И нас простите. Хотите я в скорую позвоню, подгоню их.

- Никуда вы не пойдете. Слава, вызывай наряд. Пусть с ними разберутся.

- Уважаемые, какой наряд. Зачем наряд.  Давайте по – мирному порешаем. Мы готовы заплатить моральные издержки и доставить вашего больного в больницу. Довезем быстро и с комфортом.

- Слава, звони!

Мужчина достал из кармана телефон.

- Надо ноги делать, - шепнул отцу Михаилу, Артурчик, - ты бери на себя бабу, а я мужика.

- Не получится. Они нас уже срисовали. И Слава этот в окно смотрел. Видел мой «Лексус»

- Ты бы еще на «Ягуаре» прикатил. Наш отец Анатолий на вызовы всегда на «Калине» для скромности ездит

Наряд явился быстро:

- Не волнуйтесь, гражданка, разберемся, - пообещал Тане начальник наряда, – перед законом все равны!

 Наряд вывел задержанных из дома:

- Ну, так че мы поехали, начальник. У нас еще два заказа.

- Артурчик, конечно, поедешь. Я так думаю, что лет на пять. Вы хоть понимаете, что вы райотдел подставили. Ну еперный угар.  Как же так можно, а? Вы, что первый раз замужем. Что ж вы не проверили…

- А че мы, - вступил в разговор Йорик, - крейсерша  сказала, что там свежак. Дед Хотабыч… отъехал.

- Нужно ж было позвонить, расспросить у людей что, да как. Проверить заказ.  Ладно, езжайте. Только протокол я составлю, а там уж разбирайтесь сами.

  При выезде на центральную дорогу Харон уперся мордой в скорую помощь.

- Ну, че стал, - высунув голову из машины, закричал водитель, - сдай назад. Не видишь скорая. Человека спасть едем.

- Ага, знаем мы вас спасателей. По правилам моя дорога. Так что сам сдавай.

Водитель скорой включил заднюю передачу.

- И за таких как вы мы и опаздываем!

- Жми на газ, Йорик.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

В понедельник утром в кабинете у губернатора проходило экстренное заседание.

-  Кто у нас левобережный район курирует?

- Я Вадим Петрович…

- Погоди, я другие очки надену. Ага - это кто у нас тут? Проша.  Слушаем тебя, куратор.

- Мы типа программу…  короче…  как бы… новую…  эт самое.

 - Нету жизни, Прохор Иванович, оживи себя и оживи программу!

-  Программа такая, Вадим Сергеевич, чтоб проезд по городу стал быстрым и выгодным для всех усопших… вы ж знаете какие у нас пробки. Бывает, что  половину до кладбища едем. 

- А где про медицину, - остановил Прохора Ивановича губернатор, - где про скорые помощи, бля?!

 - Скорые помощи, Вадим Сергеевич, министр здравоохранения области курирует. ..

- Кто у нас министр здравоохранения?

- Я, Вадим Сергеевич…

- Погоди, я другие очки надену. Вот так. Ага это у нас Игорюня. Слушаем тебя, министр.

- В последнее время, Вадим Сергеевич, на станциях скорой медицинской помощи используются специальные компьютерные программы для приёма вызовов и передачи их бригадам.

- Ты мне на хера, - перебил министра губернатор, - мне тут про компьютеры гонишь. Чтобы отличить живого от мертвого. Никакого компьютера не надо. Тебя чему учили в институтах твоих?!  Что зыркаешь,  Все от твоих зырок по дальним углам забились. Давай конкретику!

- Так, Вадим Петрович, не я же вызов принимал, а диспетчер.

- Кто диспетчер?

 Слово взял Прохор Иванович.

- Так крейсорша, Вадим Сергеевич. Эт самое…  Аврора Аристоклаева. Она на своих… как бы… дежурствах только кофе с круасанами жрет. Книжки читает и эт самое…  не по-нашему говорит. Она.. короче… в натуре… всегда все путает.

- Я попросил бы без жаргона! А диспетчера уволить! 

- Уже уволена, господин губернатор.

 Министр здравоохранения чиркнул что- то в записной книжке. 

Вадим Сергеевич постучал карандашом по столу.

- Ну, а что с  этим, который не мертвым оказался, как перед ним извиняться будете. Ну, и что молчим.

- Это в компетенции, - ответил министр, - представителя муниципалитета по связям с общественностью.

- И кто у нас по… этим самым…  связям?

- Я, Вадим Сергеевич.

- Погоди, я очки другие надену.

- Ага. Что – то я тебя не припомню, связиста?

- Я, Вадим Сергеевич, всего…  три дня… как назначенный. Мы, Вадим Сергеевич, с товарищами этот вопрос продискуссировали. Я думаю, что гражданина… как его имя отчество… ага вот…

Поеталов Александр Степанович. Ветеран войны. Герой труда.

– Как он с вами живоглотами, - усмехнулся губернатор, - до таких лет дожил. Ну и чего дальше?

- Нужно присвоить ему звание почетный гражданин. Квартиру ведомственную дать. Он человек пожилой и  значит, она скоро опять на ведомственный баланс станет. Путевку в санаторий «Сосны» Орден за трудовую деятельность. Медаль к дню победы.  По телевизору покажем его. Радиорепортаж организуем. В прессе освятим. 

- И из губернаторского фонда, - добавил Вадим Сергеевич, - накиньте ему тысяч…  пять.  А жевжиков этих наказать. Чтоб знали, как с людьми работать.

- Закатаем.

- Никаких закатаем. Это тебе не девяностые. Все в рамках правового поля. 

- Понял, Вадим Сергеевич, предстанут перед суровым лицом закона.

Вскоре состоялся митинг с награждением ветерана. По местному ТВ запустили ролик о  вручении ветерану ключа от ведомственной квартиры.  Радио корреспондент рассказ о чеке на солидную сумму из губернаторского фонда.  С первых страниц городских газет на читателя смотрело лицом ветерана. 

 

Dura lex, sed lex = Суров закон, но закон

 

Йорик с Артурчиком роют могилы на новом городском кладбище, что расположилось на Куликином поле. Они даже рады своему наказанию.

- А че на свежем воздухе и  по лестницам таскаться не надо.

 Аврора Кондратьевна устроилась приемщицей в городской морг. Она все также пьет кофе с круасаном, читает книги и всякий телефонный звонок сопровождает фразой:

- Pedicabo  ego vos et irrumab!

  Отца Михаила (от греха подальше) сослали в Журавлянскую районную церковь «Успения Божьей Матери»

- Я есмь, - вещает он своим красивым баритом, - воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему.

 

Соломоново решение  

 

В дверь кабинета губернатора Курбатова постучали.

Анатолий Иванович быстро закрыл страничку для взрослых «PornRapid» задернул ширинку и раздраженно крикнул:

- Кто там?

- Я. Галя. Секретарь. Воеводин звонит, а вы не отвечаете. 

Губернатор сорвал трубку служебного телефона.

- Слушаю, Валерий Иванович.  

- Ты чего телефон не берешь? Голых баб там что - ли  разглядываешь?!

-  Да, что вы,  Валерий Иванович, в моем возрасте место на кладбище рассматривать надо, а не баб.  

- Рановато тебе на кладбище, Толян, ты мне пока тут нужен. Головастик... слышал, на преподавательский состав наехал…

- В моем округе что – ли? Это в какой школе!? Вот сколько раз я с ними инструктажи  по технике безопасности проводил. Головастики, а особенно пиявки - это ж такое страшное дело. Я помню… у нас в восьмом классе… один чудила руку в банку с пиявками сунул….  

- Ты, что пьяный что - ли…

- Нет… вроде.  

- А чего херню мне про головастиков  несешь?

- Так вы сами про них начали.

- Да, Курбатов, надо будет тобой плотней заняться.

Валерий Иванович сделал глоток минеральной воды:

- Слушай внимательно, Толя. Папа мне приказал всех губернаторов оповестить…

- На счет чего?

- Ты не лезь быстрей хера, сам знаешь куда, а слушай сюда.  Собери совещание. Пригласи педагогический состав и прояви к нему губернаторское внимание.  Дело, какое  нибудь полезное организуй.

- Типа?

- Типа, Толя, не хочу ругаться… пост на носу. Все пока. Трудись.

Анатолий Иванович положил трубку, вытер пот со лба и крикнул:

- Галя!

- Чего, Анатолий Иванович?

- Всю администрацию... мухой ко мне в кабинет!

Курбатов оглядел себя и заметил на ширинке подозрительное пятнышко - явно биологического содержания. 

- От что же ты будешь делать…. обрызгался! Солью что – ли посыпать? Галя. 

- Что, Анатолий Иванович.  Поинтересовалась, приоткрыв дверь секретарша.

- Это… Курбатов подумал и изменил свое решение.

- Позвала администрацию то?

- Конечно. Уже в приемной.

- Давай запускай!  

В кабинет стали входить представители администрации.

- Расселись? Хорошо. Про наезд на педагогический состав слышали.  

- Че за наезд.  

- Губернатор знает, а администрация  сопли жует и козлы по бумагам размазывает. Хороши. Работнички! Так вот, милые мои, дело такое. Собираем учителей. Я выступаю, награждаю, а вы дело общее для них придумываете. Типа там… грибы, ягоды… шишки собирать.

Слово взяла Елена Станиславовна:  

- Какие на масленицу грибы, ягоды. Поручим…  для масленицы…  школам блины приготовить и городским жителям их раздадим.

Анатолий Иванович широко улыбнулся:

- Вот же неправду говорят, что блондинки малехо ехехей. Ты у нас, Станиславовна, хоть и белая, а  егегей.  

Через несколько дней Анатолий Иванович выступил на учительском совещании, свою речь  он закончил так:

- Я, товарищи хочу сказать просто и понятно. Мы страну формализуем и учитель в этом деле нам первый помощник! А тех пытается им мешать, то пусть знают, мы их всех знаем в лицо. Если это конечно можно назвать лицом, товарищи!

В учебных заведениях закипела работа.

- Саша, лей меньше воды. Тесто выйдет жидким.

- Девочки. Девочки. Подгорает.

- Анна Ивановна, не волнуйтесь. Я задержусь. Дома подождут.  Разве ж я мы не понимаем, что хорошее и полезное дело ладим!

- Ребята! Ребята не косячим. Это же ваши папы - мамы кушать будут!

- Вот костерим мы власть нашу, а ведь, если разобраться она же о народе печется.  Это ж надо столько блинов напечь!   

- Я на следующих выборах только за Курбатова буду голосовать. 

- Правильно! Нашел человек и слова верные и подход человеческий.  Не то, что эта зверюга из кабмина!

Уже сколотили праздничную сцену. Огородили место для столов с блинами. Духовой оркестр разучил праздничный мажор, а Анатолия Иванович репетировал приветственную речь, как в кабинет заглянула Галя:

- Анатолий Иванович, Воеводин на служебной линии.

Губернатор сдернул телефонную трубку.

- Здорово, Толя.

- Здравствуйте, Валерий Иванович! Спешу отрапортовать. Выступил, наградил, дело организовал. Блины к масленице печем. На детские сады я спустил разнарядку по сто блинов, а со школ по сто пятьдесят. В это воскресенье будем раздавать горожан… Не понял? Как?  Я же вам по этому делу бумагу послал. Вы подтвердили.

- Подтвердил, - согласился Валерий Иванович, - а теперь раздтверждаю… Вот и думай теперь чего делать?

- Так может собакам скормить?

- Толя, если сперматозоид,  из которого ты вылупился - победитель, то какие же были остальные!?  

Воеводин прервал разговор…

-Галя! Галя!

-Слушаю, Анатолий Иванович.

- Отца Алексея сюда… мухой!

Вскоре в кабинет заглянула секретарь.

- Пришел.

- Пусть заходит... 

- Здравствуйте, здравствуйте, - выходя из-за стола,  приветствовал гостя губернатор, - рад видеть вас в полном здравии. Присаживайтесь, отец Алексей. 

- Благослови и тебя Господь, сын мой.

- Ну, - сказал Анатолий Иванович, поглаживая ладони, -  для начала водочки?

- Не откажусь, сын мой, - погладив свой массивный живот, ответил священнослужитель, - перед великим постом, отчего ж не откушать.

- Галя.

В дверях показался острый носик секретарши:

- Слушаю.

- Неси угощение!

Вскоре на столе стояли рюмки, стаканы, чашки, графины, бутылки, а рядом тарелками, блюдами и блюдцами лежали вилки, ножи, ложки и ложечки.

- Ну, батюшка, - поднимая рюмку, сказал губернатор, - чтобы не забывал нас Господь.

- Главное, сын мой, - ответил батюшка, разглаживая окладистую бороду, - чтобы мы его не забывали, а уж он не оставит нас без щедрот своих! …Хороша у тебя, сын мой, водочка. Уф! Крепкая.

- А вы ее батюшка, блинчиком закушайте, а сверху икорки положите. В этой вазочке красная, а в этой черная.

Отец Алексей забросил в рот блин,  пожевал, проглотил и многозначительно хмыкнув, сказал:

- Хороши у тебя блины, сын мой. Матушка моя уж, какая по блинам мастерица, но твои лучше.

Отец Алексей жадно набросился на угощение.

- Я, батюшка, позвал вас… как раз…  по блинному вопросу. Ну, то есть насчет этих самых блинов. Мы в эти блины… такое дело…  яйца батькины поклали…

- Ты что ж это отцеубийство совершил…

- Да, что вы такое говорите, - изумленно воскликнул губернатор, - отец Алексей. Как можно, что ж я совсем что - ли. Яйца батьки… в том смысле…  президента.

- А этого… того, - отец Алексей кивнул головой в сторону окна, - а чего с ним?

- Да с ним все нормально. Только закрутил он динаму. Фуфел не в ту сторону повернул. Вот наш папа и приказал на его яйца санкции наложить. Чтоб знал на кого варежку разевать. Поэтому блины эти надо ликвидировать, а как…  тут…  Соломоново решение надо. Вот и решил я вас позвать, как лицо духовное. Надо чтобы тихо и так чтобы блины этим людям не раздавать, а то мы уже им сказали, что на масленицу будет им угощение. 

- Чего тут решать, - наливая очередную рюмку, сказал отец Алексей, - нашел мне теорему Ферма…  ямку вырой. Блины в нее сбросим, я молитву прочту…  и пусть себе…  с миром… лежат до пришествия.

- А с угощением как же, отец Алексей?

- На авиационном складе, - пояснил священнослужитель, - бочки со спиртом стоят. Я знаю. Я в нем недавно бесоВ гонял. Прикати на площадь и  черпаком людям по стаканам разливай. Лучшего угощения и не надо. На следующих выборах тебя и без предвыборной гонки выберут.

- У вас, отец Алексей не голова, - вскрикнул губернатор, - а ГУГЛ! 

- К водке еще и костры разожги, - продолжило духовное лицо, - да книжки вредные из библиотеки возьми для этого дела.  Списочек их я  тебе пришлю. 

Масленица прошла весело.  Полноводной рекою тек спирт. В костре ярко горели Чернышевский с Некрасовым.

Однако ближе к ночи гуляние свернулось и вскоре в городскую больницу стали поступать отравленные техническим спиртом пациенты, сорок из них не приходя в сознание, отдали Богу душу, а  ближе к утру вспыхнула городская библиотека, превратив  к обеду следующего дня классику, современность и писания святых старцевв пепел. 

 

 

Самородок Сидоров

 

Антонина Федоровна  отодвинула пустую чашку, вытерла губы салфеткой и поинтересовалась.

- Как твоя спина, милый? 

На что Иван Иванович Пыжик, разворачивая обвертку санкционной  конфеты, ответил:

- Слава Богу, дорогая, после той мази, что привез из Киева, Василий Петрович… стало значительно лучше. 

- Ваня, тише.

- А что такое?

- То ты не знаешь, - ответила Антонина Федоровна, закрывая окно, - что  название этого города надо произносить тихо, а лучше вообще не произносить.

- Почему, милая?

- Ну – как это почему. Ты прямо, как маленький. Мало ли услышит, кто и донесет куда следует, за то, что у тебя связи с вражеским государством.

- Какое ж оно вражеское…

- Ну, как бы…  вражеское, - остановила супруга Антонина Федоровна, -  поэтому лучше особо не распространяться.  Привели и привезли. За такие дела сегодня за шпионаж арестуют.

- Не говори глупости.

Отмахнулся Иван Иванович.

- Глупости, а то ты не видел, как средь бела дня беглого депутата застрелили!?

- Так-то ж депутат!

- А тебя для острастки другим завалят, чтобы много не болтали…

- Тоня, - резко оборвал Антонину Федоровну Иван Иванович, -  ты страдаешь синдром тридцать седьмого года! Это нужно, как и раба по капле выдавливать из себя.

Антонина Ивановна язвительно усмехнулась:

- Они тебя шилом в кабинете проколют и с тебя и раб, и синдром и душа заодно выдавится. 

- Тоже не страшно. Буду там.. на небесах… хорошую пенсию иметь.

- Кто там тебе ее даст! Пенсию. Держи карман шире.

- Как кто!? Ортодоксальный  банк «Пересвет» начал акцию перевода пенсий на тот свет.

- У тебя там разве счет есть. У тебя даже паспорта нет!

- Есть, но он просроченный.

- Просроченный, а за этакие твои слова… его… у тебя… вообще отберут и в острог упекут!

- За что?

- За оскорбление чувств верующих.

- Лучше бы они сажали за оскорбление чувств  ворующих. 

- Ваня ты, что совсем. Ты знаешь, какие у них камеры, - Антонина Федоровна закрыла форточку, - я видела по интернету. Это ужас! Это катастрофа, а не тюрьма. Сырость, плесень, а эти вещи - путь к обострению твоей поясницы!

- Ничего я возьму с собой мазь.

- Ишь какой шутник. Мазь он возьмет, а ты знаешь, что там ее конфискуют.

Пыжиков налил себе в чашку свежего чая:

- И что же мне делать?

- Не болтать – это раз. Втрое ты завтра пойдешь на консультацию… по поводу твоей поясницы…  к наклейщику Сидорову.

- Кто такой Сидоров?

- Самородок!

- Понятно - шарлатан.

-  Он имеет образование!

- Тоня, я тебя умоляю. В наши дни образование можно получить в любом подземном переходе.

- Ваня, с тобой невозможно разговаривать.

- Тогда бери пирог и жуй молча. Кстати, сегодня ты превзошла себя.

- Благодарю, - Антонина Федоровна вернулась к наклейщику, - вот ты смеешься, а ты послушай. Этот Сидоров разработал специальный аппарат. Такая… знаешь…  наклейка, а на ней острые шины. Лучше всякой мази действует.  Он ее каким – то особенным образом наклеивает на больное место и вылечивает абсолютно все.

- Прямо так и все.

- Даже рак лечит, но пока, говорят, не лечил. Он для этого, какой – то новую приклейку разрабатывает. Я через Ирину Петровну из фонда милосердие к нему пробилась. Возле ворот его дома знаешь, какая толпа стоит.

- Значит шарлатан в квадрате! 

-  Пыжиков, почему ты такой безмотивщик и безпричинщик

- Кто. Кто.

- Я говорю, почему ты без всякого мотива и причины не доверяешь человеку. Больше бы доверял, то мы глядишь, и жили бы лучше. Вон у  Ильи Петровича сколько знакомых. Он через них квартиру новую получил. 

- Таких друзей, Тоня, как у твоего Самойлова за одно место и в музей. 

Следующим утром Антонина Федоровна поинтересовалась:

- Ты куда?

- К магу твоему.

- Ты с ума сошел, - всплеснув руками, вымолвила супруга Ивана Ивановича, - разве ж в таком виде ходят на прием. Не брит, не подстрижен. Костюм помятый. И вообще Иван тебе пятьдесят лет, а выглядишь ты, как семидесятилетний  дед.

- Ты на себя посмотри. Прежде, чем на чужую рожу пинать. Я еще при своем виде и сороковку найду, а ты и столетнему деду ненужная.

- Я для него и так и этак, а он вон как…

Антонина Федоровна присела на пуфик и горько заплакала.

- Да, ладно тебе, - видя, что загнул концы, сказал Иван Иванович,  - я ж пошутил. Ты у меня самая лучшая. Да не надо мне сороковки и тридцатки не надо. Ну, хватит, Успокойся. Тихо я говорю. Ну, ты посмотри на нее. Я вот никуда не поеду. Сяду ждуном и буду сидеть…  пока ты не успокоишься.

- Я тебе сяду. Я тебе сяду. Быстро пошел.

Иван Иванович вышел во двор, сел в свою потрепанную семерку, включил бодрую музыку и поехал к самородку Сидорову… 

 

  --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Минут через сорок он припарковал машину.  Вошел в канареечного цвета здание. Поднялся на второй этаж. Раскрыл дверь с надписью А.П. Сидоров и угодил в окрашенный голубо – розовой краской кабинет. Негромко играла приторная музыка. В воздухе витал запах безудержного разврата. 

- Опаздываете. Опаздываете, - не вставая со стула, встретил Ивана Ивановича взлохмаченный человек, - у меня каждая минута расписана.  Коли просыпаете, то будильник, как правильно заметил наш лидер, нужно ставить в разные места.

- Да, я не проспал. Пробки.

- Ага, понятно. Ну, давайте посмотрим ваши ушки.

- Я про дорожные пробки говорю.

- Ага, понятно, а с чем ко мне пожаловали, что вы так на меня смотрите?

- Лицо мне ваше знакомо.

- Ну, еще бы меня на все передачи приглашают. Меня сам, - самородок Сидоров указал на портрет гаранта конституции, - знает. 

- Вспомнил, вспомнил, - произнес Пыжиков, - вас показывали в передаче человек и закон.

 Лицо Сидорова приняло цвет кабинетных стен:

- Злые наветы конкурентов. И так что у вас?

- У меня спина.

- Раздевайтесь.

- Как…

- Наголо!

- Но у меня спина… может…  вы ее… вначале…  посмотрите.

 - Уважаемый, в этом кабинете распоряжаюсь я. Если я сказал наголо, то это не обсуждается, а нет…  милости прошу.

Самородок Сидоров указал на зеленую дверь.  Иван Иванович виновато кашлянул и разделся.

- Станьте в позу. В какую, какую… шестую! на колени… ага… стойте так и не двигайтесь. Я сказал…  не двигаться. Вы мне мешаете.  …Понятно… промежность дряблая, ягодицы мятые. Так теперь раздвиньте их… ага, ага, так…  Вы с кем живете?

- В каком смысле.

- Сексуальном.

- С женой.

- А почему анальное отверстие такое горячее?

- Откуда я знаю. Вы же доктор.

- То есть вы хотите сказать, что вы туда не…

- Да, вы что!

- Спокойно. Спокойно. Ишь, как разгорячились. Я ж понимаю.  Дело то житейское хи- хи.

- Нет, я, пожалуй, пойду.

Ивана Иванович попытался встать с кушетки.

- Как это пойду. Как это пойду, когда я уже настроился на вашу гендерную волну.

Сидоров прижался ухом к ягодице Ивана Ивановича и таинственным шепотом произнес:

- Трансуксексуализм ядерной формы.

- Что…

- Молчите, - резко приказал Сидоров, - вы мне мешаете прислушиваться к биоструе. Ага поймал. Держитесь…. сейчас будет немножко неприятно. 

В зад бедного Пыжикова  вонзились тысячи маленьких острых иголок.

- О! О!

- Терпите. Ишь какой нежный. Деды наши и не такое терпели. Вот так. Вот так…

- О! А! У! А - о - у – у- а-а –о.

- Спокойно. Подобное, как говорил мой учитель старец Егорий - подобным и  излечивается. То есть боль болью. Ну, вот и все. Одевайтесь.

Сидоров стал что  - то писать в клеенчатой тетради:

- С вас двадцать тысяч.

- Да вы, что…

Самородок поднял глаза на Ивана Ивановича.

- А что вас так удивляет. Обычно я беру тридцать, но вам… ради  Ирины Петровны из фонда милосердие…  сделал скидку.

Иван Иванович боясь, что если не заплатит, то ему снова в задницу вонзят острые иглы, рассчитался, вышел на улицу, сел в свою «семерочку» и включил грустную музыку.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

На третьем светофоре машину Пыжикова остановил патруль ДТП. К машине подошел растрепанный человек. Он напомнил Пыжикову самородка Сидорова. 

- Здравствуйте

- Здрасте.  Капитан Сидоров. 

- Как… и вы Сидоров!? Везет мне сегодня на вас Сидоровых.

- Не понял я?

Пыжиков принялся объяснять.

- Я возвращаюсь с медицинской процедуры.  Проблемы со спиной.

- Если проблемы так надо ездить на такси, а не подвергать жизнь граждан опасности.

- А как я подв…

Капитан Сидоров взял начальственный тон:

- Ваши, документы, гражданин.

Иван Иванович протянул капитану бумаги и пояснил:

- У меня с паспортом что – то…

- Разберемся.

Капитан с документами Пыжикова пошел в служебной машине. Прошло, полчаса Пыжиков уже выпил четыре болеутоляющих таблетки. Наконец, он открыл дверь, с трудом вылез из машины и направился к автомобилю ДТП.

- Простите, почему так долго…  у меня спина. 

- Вернитесь в машину и ждите там.

Пыжиков поплелся назад в семерочку. Вскоре к машине подошел Сидоров:

- Держите.

- А штраф за что. Я ничего не нарушал. Вы не имеете права.

-  Слышь, либерал фашист, я сейчас составлю протокол за оскорбление при исполнении. Хер вам холопам англосаксам, а не права. Езжай пока я добрый.

Иван Иванович крепко сжал руль и нажал на газ. 

---------------------------------------------------------------------------------------------

В то утро у Ивана Ивановича разболелась поясница, да так, что не помогла ни наклейка Сидорова, бесполезной оказалась и «фошиздкая» мазь.

Пыжиков решил спуститься вниз за почтой.

- Может ходьба поможет?

- Лежи уже. Мне все равно в магазин нужно. Заодно и почту принесу. 

Иван Иванович принял таблетку, лег на кушетку и, кажется, задремал.

- Пыжиков, - разбудил его крик супруги, - это что такое!?

Иван Иванович взял в руки бумагу. Глаза его округлились. Волосы вздыбились. Боль в спине моментально испарилась, а на лбу выступил пот.

- Я сейчас! Я разберусь!

Стал кричать он, натягивая брюки.

- Куда. Куда ты.  У тебя же спина.

- Какая спина, Тоня. Тут тюрьмой пахнет. Я это так не оставлю! 

- Пыжиков, где ситечко для кофе. Вот казалось бы пустячная вещь, а без нее кофе пить не возможно.

- Тоня. Оставь в покое ситечко.

- Но как, же ты пойдешь без завтрака.

- Покушаю в камере.

Сидоров помахал бумагой, словно белым стягом,  над головой.

- Мазал бы и дальше. Киевской мазью…  так нет же. Сидоров! Самородок!

С этими словами Пыжиков вышел из квартиры.

  -------------------------------------------------------------------------------------------------

Губернатор с фамилией (точно отражающий вид и характер Геннадий Алексеевича)  Тошный сложил бумаги и басовито кашлянув, объявил:

- Конференция закончена. И запомните.  Придурковатость спрятать труднее, чем инвалидность.

Все стали шумно расходиться.

- Пантелеев Степан Викторович.

- Что, Геннадий Алексеевич?

- Разговор у меня к тебе.

Пантелеев присел на стул.

- Скажи мне, Степаша, как на зоне называют тех, кто чужое трогает?

- Крыса.

- Вот ты, Степаша, на нее и похож. Морда узенькая, глазки остренькие. А что скажи, ты мне, с ними на зоне делают?

- Так ясно что - опускают.

Тошный Г.А.  подошел к окну и задернул шторы.

- А че такое подсматривает кто или чего?

- Для того, Степаша, чтобы живущие напротив добропорядочные граждане, не видели подробности нетрадиционной жизни начальника городского ГАИ.

Г. А Тошный стал расстегивать ширинку.

- Вы- ы-ы  че-е-е –го – во- о. 

- Того, Степаша, что петушить я тебя сейчас буду… прямо здесь. 

- За что?

- За Крысятничанье.

- Да вы что, Геннадий Алексеевич, я ж всегда с вами делюсь. Я детям не принесу, а вам всегда.

- Хватит втирать мне дичь! Делиться он. Ты Пыжикова брал?

- Это который на шапки что – ли?  Так это не по моей теме.

- Я тебе говорю за этого Пыжикова.

Губернатор положил на стол фотографию.

- А че это за черт?

- Это ты черт, а он Пыжиков Иван Иванович, у которого твои люди изъяли паспорт при задержании и оформили по нему кредит. 

- Дык вы ж в курсе, Геннадий Алексеевич, этой схемы.

- Дык индык, - передразнил Степана Викторовича, губернатор, - только по этой схеме я вчера головную боль от этого Пыжика и его жены поимел. Грозятся в Москву написать и голодовку объявить. Короче гемморой я получил, а процента моего… на счету не заметил. 

- Как, Геннадий Алексеевич, я команду бухгалтеру дал вам перевести. Я сейчас мигом проверю, если чего не так, то я его на британский флаг порву! А вашу долю я вам налом прямо счас.

Степан Иванович открыл кейс. На губернатора глянули лукавые физиономии  стодолларового американского президента.

Губернатор открыл ящик стола.

- А чего с Пыжиком, Геннадий Алексеевич, делать, - выгрузив кейс, поинтересовался Степан Викторович, -  может пустить его по назначению?

- Смотрю я на тебя, Степаша, и понимаю, что с таким как ты у нас дураки еще лет сто не переведутся.

  -----------------------------------------------------------------------------------------------------

- Добрый день, - приветствовал губернатор чету Пыжиковых, - проходите, пожалуйста, присаживайтесь.  Как поживаете? Неплохо. Уже хорошо, а будет совсем отлично! Вы, Иван Иванович, в прошлую нашу встречу наехали на работников правопорядка, мол, преступники! Оборотни в пагонах! Напрасно. Напрасно. Мы с товарищами разобрались и нашли истинного виновника вашего несчастья. Паспортом вашим воспользовался наклейщик Сидоров.  Вы ведь сами мне сказали, что были у него на приеме…

- Как, - воскликнула Антонина Федоровна, - неужели Сидоров! 

- Он, Антонина Ивановна, мерзавец! Усыплял наклейкой своей бдительность граждан, а подельники его в этот момент воровали паспорта у больных и оформляли на них кредиты. Он так со многими своими клиентами поступил. Но ниточка, как известно, вьется, а головное дело сшивается. Арестовали мы Сидорова и его преступную группировку. Ответят по всей строгости закона.  Разумеется, Иван Иванович, этот кредит с вас снят. Так, что можете спать спокойно.

- А Сидоров что ж…

- Не беспокойтесь, дружеских похлопал губернатор по плечу Ивана Ивановича, - он теперь лет десять белых медведей на Колыме своей наклейкой лечить будет. Так что благодарю вас за сигнал. И позвольте  от лица городского руководства преподнести вам  коврик Николаева. Вы на нем пять минут полежите и все болезни излечите. Чудодейственная штука!

- Кто это Николаев?

- Как!? Разве вы не знаете целителя Николаева! Ну, как же так - это же наш самородок. К нему очередь  на год расписана, но для вас я так и быть устрою вне очереди. Подумайте и как надумаете то сразу звоните мне. Я всегда рад помочь нашим гражданам. Ну, а сейчас прощайте… дела, дела.

Повернув ключ зажигания, Иван Иванович мрачным голосом произнес: 

- Ты знаешь, Тоня, я недавно слышал, что появиться на свет… это… ну…  как вытащить счастливый билет,  но чем дольше я живу, тем больше мне, кажется, что я извлек несчастливый. 

- А я читала, - ответила на это Антона Федоровна, - что жизнь это компьютерная игра и рождение в нашей стране есть… ничто иное…  как переход персонажа…  на сложный уровень игры.

И.И. Пыжиков удрученно покачал головой и нажал на газ.  Выезжая на шумную магистраль, Иван Иванович сменил грусть на веселость:

-Было счастье, да несчастье помогло. Спина-то у меня, Тоня, больше не болит. 

 

 

Оглавление Записная книжка