Маргаритка и бабочка
Ранней весной на старом кладбище - под трухлявым крестом, на котором уже невозможно было разобрать ни имени, ни фамилии погребенного - расцвела маргаритка.
Заброшенный погост - не лучшее место для цветка, но с другой стороны самое безопасное - точно. В том смысле, что тебя не срежут острыми ножницами и не впихнут, скажем, в свадебный букет. Косари не снесут твою прекрасную цветочную головку и не забросят острыми вилами в стог. Школьники вряд ли пойдут на кладбищенский двор (испугаются) чтобы сорвать и пустить цветок в нужный, но бесполезный гербарий. Даже вероятность стать закладкой в книге какой-нибудь романтической натуры практически сведена к нулю. Кладбищенские цветы - дурная примета.
Одним словом, людям страшно, а цветам? Ну, что цветам! Для них это дом родной, тем более что они даже и не подозревают - где растут. Солнце греет, дождик поливает, деревья тень дают. Живи и радуйся, а маргаритка, напротив, скучала. Нет, лучше сказать, печалилась.
"… только с кем-нибудь познакомишься, а он уже умирает. Подснежник - такой был, право, нежный, милый, но не успел расцвести, как голубенькие лепестки его облетели и разнеслись ветром неведомо куда. А какой со мной рядом цвел нарцисс!? Настоящий принц! Важный. Молчаливый. Сосредоточенный. Какие надежды подавал, а через неделю пожух, скукорежился, и уж на его месте вытянулся тонконогий, прекрасноголовый тюльпан. Но только я с ним завела знакомство, как у тюльпана подломилась нога и его прекрасная голова полетела и завяла в густой траве.
Как говорится, потерявший голову по волосам не плачет, а я, тем не менее, хотя и не моя это голова, горевала. Плакала я, когда отцвел роскошный пион и густопахнущая сирень. О них хоть я горюю, а обо мне… э-хе-хе!!! Совсем я одна. Траве до меня никакого дела, а деревья слишком большие чтобы обращать на меня внимание. О - хо- хо!!!! Так и умру в одиночестве. Некому будет, и поплакать над моими опавшими лепестками"
Вот так и жила маргаритка, а жизнь на старом кладбище, надо вам сказать, была тишайшей.
Но вот однажды над маргариткиной головкой случалась настоящая драма.
В тот день, точнее солнечное утро, желтая симпатичная бабочка-капустница порхала между цветов. Неожиданно с ветки большого дерева сорвалась огромная черная птица и с широко открытым клювом стрелой понеслась к бабочке.
- Берегись! - Крикнуло капустнице семейство диких незабудок. Бабочка сделала хитрый вираж, и замерла на желтом маргариткином сердечке. Даже опытный охотник за бабочками и то вряд ли бы разглядел притаившийся экспонат. Нельзя сказать, чтобы маргаритке была приятна столь пикантная близость, но и прогнать бабочку в столь драматический момент ее жизни она не могла. Птица зловеще щелкнула клювом. Сделала еще один вираж, но, так и не обнаружив добычу, улетела в глубь кладбища.
- Спасибо тебе, солнышко, - поблагодарила бабочка.
- Я не солнышко. Я цветок. Маргаритка, - представилась спасительница.
- Но ты так похожа на солнышко. Только маленькое.
- Может быть, - качнула головой маргаритка. - Я никогда себя не видела.
- Но ведь ты же можешь посмотреть на своих сестер и братьев?
- У меня их нет. Я совсем одинока.
- Но тебе же могли сказать и другие цветы! - не унималась бабочка.
- Могли, - согласилась маргаритка. - Но у них не было времени разглядеть что- то в этой жизни. Только расцветут, только оглядятся, как уж вянут и умирают. Век цветов так короток. Кого я только не оплакала!? Придет мое время… ах! засохну и я… и ни одна душа не вспомнит обо мне. Никто не заплачет. Вот разве только этот трухлявый крест, но он уже давно ничего не видит и не слышит… деревья же только и умеют, что скрипеть, да жаловаться на жизнь. Пчелы предпочитают розы. Даже шмель и тот недовольно жужжит, завидев мои лепестки.
- Я буду с тобой дружить. Хочешь? - предложила бабочка.
- Хочу, - кивнула головкой маргаритка. - Только я не знаю, что такое дружба?
- Дружба - это когда помогают друг другу. Я, например, буду переносить твою пыльцу на другие цветки...
- С какой целью!?
- Для осеменения…
- А что такое осеменение? - вновь поинтересовалась маргаритка. Ведь она, в отличие от энциклопедически подкованной бабочки, была малообразованной, впрочем, чему можно научиться среди заброшенных могил и разрушенных памятников?
- Ну, это… - Бабочка была скромной особой. - Как бы … вроде… одним словом, для вечности. Для вечной жизни!
- Никакой вечности нет. Вечность - дефис между датами жизни, - хмуро ответила маргаритка и указала на старый крест, на котором и впрямь сохранилась только черточка между датами чьей-то жизни.
- Ты не права, - возразила капустница. - Вечность не дефис, а череда превращений. Я это точно знаю!
В своем прошлом воплощении… я была… о! это нечто! Ужасным, мерзким, волосатым существом. Меня не любили цветы, деревья, на меня даже не охотились некоторые виды птиц. Отвратительная жизнь! Пришло время, я завернулась в кокон и умерла, по крайней мере, я так думала,… но как только пригрело весеннее солнышко, то не поверишь - очнулась бабочкой. Закончится лето. Я снова умру и вновь оживу. Не знаю, правда, кем!? Это не ведомо знать никому, но…
- Глупости! - не дала закончить ей маргаритка. - Если бы это было так, как ты говоришь, то этот старый крест давно бы уже стал прекрасным розовым кустом.
- А кто знает, может быть так и будет? - предположила капустница.
- Ну, поживем, увидим, - иронически покачала своей солнечной головкой маргаритка…
Рождались и умирали дни - без этого не было бы времени.
Пришла осень, и все что вчера зеленело, цвело и кудрявилось, сегодня пожухло, завяло и умерло. Из живых на всем опустевшем кладбище остались только маргаритка, да бабочка.
- Ну вот и все, давай прощаться, - объявила как- то хмурым пасмурным днем маргаритка своей подруге. - Сегодня последний день моей жизни. Я это чувствую… о! как мне не хочется умирать…
- Ты не умрешь, - оптимистически заверила ее бабочка. - Ты просто заснешь на время, а через какое - то время очнешься, и мы обязательно с тобой еще встретимся.
Во-первых, у меня есть опыт. Во-вторых, я слышала, что так же думают и люди.
- Кто такие люди? - поинтересовалась никогда не видевшая их маргаритка.
- Люди? Ну… это… как бы тебе сказать… в общем, это то, во чтобы мне хотелось превратиться будущей весной, - невразумительно разъяснила бабочка…
В это самое время на кладбищенский двор зашли двое детей: мальчик с небольшим сачком и девочка с красной папкой для гербариев.
- Да ничего мы здесь уже не найдем, - сказала девочка, обращаясь к своему спутнику. - В это время уже никакие цветы не растут и бабочки не летают. Я тебе говорила, что гербарий нужно было делать летом, а ты мне все потом, потом… теперь вот получим двойку.
- Да не ной ты! Двойку за это не поставят, так, позудит Мария Ивановна, да и успокоится. Потом смотри. Видишь, вон там? - мальчик указал в направлении старого трухлявого креста, - растет цветок, а на нем сидит бабочка. А ты говоришь, что не найдем. Нашли! Теперь поймаем, засушим, добавим гроздь рябины, сухую веточку… Гербарий будет, закачаешься!
- Ой! Действительно! - воскликнула девочка, увидев цветок и бабочку. - Фантастика! В такую пору года. Слушай, а давай их не трогать? Мне их так жалко.
- А кто говорил про двойку?! - напомнил мальчик. - Потом, лучше безболезненно превратиться в гербарий, чем умирать от холода и голода.
- Ты думаешь?
- Конечно! - заверил мальчик и ловко накрыл сачком бабочку и цветок.
- Прощай, бабочка. Спасибо тебе за твою дружбу! - успела сказать на прощание маргаритка. - Прощай.
- До встречи. - Бабочка поцеловала маргариткины лепестки. До встречи…
Композиция "Маргаритка и бабочка" заняла первое место в школьном конкурсе гербариев. Она и по сей день висит в школьном кабинете ботаники…
Весной следующего года в семье Махаоновых родился мальчик. Отец новорожденного молодой, но уже известный ученый… Вы, наверное, хотите знать в какой области науки? Взгляните еще раз на фамилию, и вам станет ясно - лепидоптерологии. Науке о бабочках.
- Назовем его Петром, - ответил молодой супруг на вопрос жены о будущем имени сына.
- Но мы же будем путаться, - высказала сомнения молодая мама. - Ты Петр, он Петр!?
- Не будем, - заверил супруг. - Он будет Петр маленький, а я большой.
- Почти как у Чехова только там Володя большой и Володя маленький… - усмехнулась мама- учитель словесности Софья Васильевна Махаонова и поинтересовалась:
- А если он достигнет таких же успехов в науке, как и ты!? Как же тогда прикажешь его называть?
- Ну, во-первых, я еще не достиг никаких особых высот. Во-вторых, если такое произойдет, то нас будут называть по царскому принципу: Петр первый и Петр второй.
- Да от скромности вы явно, господин лепидоптеролог, не умрете, - пожурила мужа Софья Васильевна.
- А я не хочу умирать. Ведь у меня сын родился!
Петр Махаонов старший нежно поцеловал малюсенького Петю.
Несколько месяцев спустя, когда уже весна перетекала в лето, в семье Владимира Ивановича и Инессы Павловны Розовых родилась девочка.
- Володя, а как же мы назовем нашу девочку? - молодой папаша задумался. В это самое время в открытое окно влетела завораживающей красоты бабочка. - Ага! Воскликнул Владимир Иванович. Назовем ее Маргаритой.
- Почему Маргаритой? - поинтересовалась молодая мама.
- Видишь ли, Инночка. Принялся объяснять супруг. Так звали мою бабушку…
Дело в том, что у слова "бабочка" довольно интересная история. Предки, любуясь полетом красивых насекомых, предположили, что это порхает вокруг дома душа прародительницы - бабушки. Вот и назвали насекомое "бабочкой", что первоначально означало "душа бабушки". Кто знает, может быть, это душа моей бабушки?
- Красивая легенда, - согласилась супруга. - Хотя я в это не верю, но имя, тем не менее, красивое…
В ту же самую весну на старом заброшенном кладбище на месте трухлявого креста (с дефисом между стершимися датами жизни и смерти) расцвел прекрасный розовый куст. Правда, этого никто и не заметил.
Но если вам все же доведется побывать на этом заброшенном кладбище, то найдите розовый куст, сядьте возле него, вслушайтесь в шелест его лепестков, и вы услышите эту историю в куда более интересном изложении, чем ее поведал вам автор - Владимир Савич.