Пасторальный роман
- Вы пока посмотрите вопросы, а я займусь своей аппаратурой. Она у меня, знаете ли, вечно барахлит, - сказал поэтессе Елене Савойской сотрудник мужского журнала "Эрос" Константин Червленый.
Журналист защелкал кнопками своего диктофона, а поэтесса - привлекательная дама, из разряда тех, кому вечно "двадцать восемь", - принялась ворошить листы вопросника.
- Пфу… ху… фы… ы… р… - пыхтел и фыркал, отвлекая поэтессу от вопросов, представитель "Эроса". Наконец аппаратура была готова к записи.
- Ну что ж, - сказал интервьюер К. Червленый, забирая у поэтессы листы, - возьмем, так сказать, Эроса за твердое место? Ваша поэзия по определению критики, не больше не меньше, как эротический нерв эпохи. В последнем вашем сборнике лейтмотивом звучит тема первого сексуального, если можно так выразиться, экспириенса. А сами вы помните свой первый сексуальный опыт? Так сказать - "я помню чудное мгновенье"?
- Вопрос несколько провокационный, - улыбнулась поэтесса, - но я постараюсь удовлетворить ваше любопытство, Константин. Безусловно, я помню то чудное мгновенье. Случилось этот так. В начале учебного года меня исключили с филологического факультета университета. Причиной стало подписанное мной политическое воззвание. Единственно, куда вы можете пойти, - сказали мне в деканате, - так это в ПТУ. И скажите еще спасибо, что не в тюрьму!
Я поступила по их совету и отнесла документы, как тогда называли подобные заведения, в фабзайню. Сдала документы, а на следующий день уехала на сельскохозяйственные работы. Руководителем нашей рабочей группы был дьявольски обольстительный молодой человек с библейским именем Вениамин. Если вы не верите в любовь с первого взгляда, - обратилась к журналисту Елена Савойская, - то взгляните на меня, ибо перед вами сидит ее жертва! Я мучилась, страдала, изнемогала, все валилось из рук и, наконец, я решила - на манер пушкинской Татьяны - сочинить любовное письмо.
Мы встретились на краю села. Стояла теплая сентябрьская ночь. Луг, березовая роща, небольшое озеро все вокруг было освещено таинственным лунным светом, одним словом, лучших декораций для романтической встречи и не придумаешь. Мы немного прошлись ночной дорогой, бегущей вдоль скошенного поля. Я читала свои стихи. Он внимательно слушал. То ли я споткнулась, то ли он меня легонько подтолкнул… одним словом, я пошатнулась и упала в душистый стог сена. Он осторожно прилег рядом. Поцелуи, запахи скошенного разнотравья, голос цикад, тяжелое уханье какой-то ночной птицы - все смешалось, закружилось в моей голове. Вы хотите знать пикантные подробности соития? Но их нет у меня, ибо любовь, как сказал Бродский, не имеет глагола, и я с ним, употребляя тинейджеровское определение, стопудово согласна. Нельзя передать словами ни первый, ни сотый, ни последний сексуальный, как вы называете, сексуальный экспириенс, но эта ночь и сегодня вспоминается мне, как самое чудное мгновение моей жизни.
- И что же было потом? - поинтересовался журналист. - Имело ли оно продолжение, я имею в виду, чудное мгновение.
- Нет! Развития это любовная связь не получила. Вскоре меня отозвали из колхоза и восстановили в университете. Подписанная мною петиция оказалась политически верной. На дворе занималась перестройка. Несколько раз я потом видела его на городских улицах, но подойти так и не решилась.
- Значит, где он и кто он - вы не знаете?
- К сожалению, нет. После университета я переехала в столицу, а затем последовала эмиграция в Иглвиль. Где я в данный момент и проживаю. А он? Возможно, он по-прежнему живет в том городе. Так же работает в системе профобразования. Она, кажется, все еще существует? Вероятно, женат. Как елка игрушками, обвешан детишками, а то уж, поди, и внуками…
- Глядя на вас, как-то не верится, что у ваших возлюбленных есть внуки. По крайне мере мне они представляются молодыми и уверенными в себе господами.
- Я же сказала, возможно, - кошачьей улыбкой ответила ему поэтесса. - Моя внешность обманчива. Я только кажусь молодой и преуспевающей дамой. На деле все далеко не так. Вот, например, у меня готов к изданию новый поэтический сборник, но практически все издательства отказались его публиковать. Аргументируют это тем, что поэзия - малорентабельное предприятие. Увы, это так. Посоветовали мне найти спонсора. Ищу!
- Ищущий да обрящет! Давайте со страниц нашего журнала обратимся к читателям. Возможным, так сказать, спонсорам и меценатам. Итак, господа, вот адрес для связи с поэтессой Еленой Савойской.
Журналист назвал адрес электронной почты и выключил диктофон…
Вениамин Зиновьевич Туровец, моложавый спортивный преуспевающий Иглвильский бизнесмен, зашел в книжный магазин.
- Последний номер "Эроса", - бросил он на прилавок десятидолларовую купюру, - сдачу оставьте себе.
День стоял жаркий, и Вениамин Зиновьевич устроился в теньке на террасе итальянского кафе. Заказал капучино, раскрыл журнал. Пробежал взглядом по чудным формам журнальных красоток. Изучил свой эротический гороскоп на будущий месяц. Прочел о новых достижениях в борьбе с импотенцией, неожиданно, взгляд его привлекла женская фотография. От вида изображенной на снимке женщины сердце Иглвильского бизнесмена учащенно забилось, в глазах зарябило, в горле пересохло. Не может быть! Невероятно… немыслимо…
Он стал читать, качать головой, посмеиваться, чесать затылок, дергать свой крупный нос и нервно барабанить пальцами по столу. Со стороны он выглядел, как выпущенный на день пациент дома скорби. Покончив с интервью, В.З. Туровец заказал себе джин с тоником…
…После окончания университета Веня Туровец должен был отправиться по распределению в страшное захолустье, название которого не подвластно нормальной человеческой речи. За небольшую взятку нужному человеку в республиканском отделе образования Веня Туровец был упрятан "на время" мастером производственного обучения в одном из ПТУ города.
- Работа не пыльная, - сказал инструктор РОНО, - типа пастуха. В смысле следи, чтобы вверенное тебе ученическое стадо не разбрелось, не разгулялось. Оклад приличный, премиальные стабильные, производственный паек, льготная квартирная очередь, перспектива карьерного роста. Служи, не хочу!
Так Веня Туровец оказался в системе профтехобразования. Инструктор не соврал: работа оказалась не бей лежачего: костюм, галстук, папка, бесплатные обеды в столовой, возможность не появляться на работе, которая носила размытое определение "производственный обход"…
Если бы еще Веней не затыкали производственные дыры - курсы повышения квалификации, дежурства, ночные рейды, сельхозработы, - то ПТУ можно было назвать золотым местом.
В сентябре на второй год работы в ПТУ Веню Туровца вместо заболевшей "мастерицы" (как называли мастеров производственного обучения женского пола) послали с группой учащихся девушек на сельхозработы. В начале все шло как по нотам. Подопечные Туровца работали в поле, а мастер собирал грибы в ближайшей роще, ездил с бригадиром на утиную охоту, участвовал с председателем колхоза в акции умерщвления свиньи с последующим ее свежеванием и поеданием под обильно льющийся самогон. Не хватало только легкой интрижки, но с ученицами Вениамин даже и не думал, потому что крепко зарубил у себя на носу напутствие инструктора из отдела образования. "Не гадь дома и не заводи служебных романов". А завести его страх как хотелось. Мастеру Туровцу шел уже двадцать пятый год, а что такое настоящая любовь он знал только по сальным картинкам из порнографического журнала.
Как-то теплым солнечным днем Туровцу позвонил директор училища.
- Вениамин Зиновьевич, к тебе не сегодня-завтра приедет… - директор сделал паузу и продолжил: - новое пополнение в лице одной девицы. Но такой, что заменит собой целый батальон! Бывшая студентка университета, выгнанная из него за порочащую советскую девушку связь с иностранцами. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую?
- Не совсем, - ответил Вениамин.
- За блядство! - воскликнул директор. - Теперь понимаешь, садовая твоя голова?
- Да, - ответил Веня, - понимаю.
- Ты с ней покруче! И запомни если что - ответишь в Районо по полной программе. Это девица на особом контроле.
Директор повесил трубку.
На следующее утро колхозный бригадир привез новую ученицу в Венино распоряжение. Звали голубоглазую, длинноногую блондинку Еленой. За такую можно было разорить не то что Трою, но и весь мир.
- Вот бы себе такую, - подумал Вениамин Туровец, - но, во-первых, это превышение служебных полномочий, а во-вторых, у нее таких как я - пруд пруди!
Красавица тем временем активно шла на контакт, строила, что называется, глазки, но Вениамин убивал в себе симпатию к ней путем специальных психологический упражнений.
Но все это не помогло. Природа плевать хотела на психологические трюки. В субботу в клубе состоялись очередные танцульки. Расходились поздно. Фонари в деревни светили даже реже, чем один через три.
- Не проводите ли даму, Вениамин Зиновьевич, - шутливо поинтересовалась голубоглазая красавица. В такой темноте нетрудно заблудиться и пропасть. Вам, между прочим, придется отвечать.
- Отчего же нет, тем более что нам по дороге, - согласился мастер Туровец.
Длинноногая Елена всю дорогу блистательно читала стихи.
- А вот еще одно из моих любимых. Она принялась декламировать стихотворение о птице. Взмахнула рукой точно крылом, пошатнулась, Вениамин подхватил ее, губы их встретились…
Любовная игра началась в картофельной борозде, кульминация состоялась в стоге сена, финал - в каком-то пахнущим мышами амбаре.
Красавица Елена не давала Вениамину и минуты на передышку. Как только Туровец брал секспаузу, она со словами "не увиливай, а то мы с моей киской сделаем вашему малышу чики-тики", набрасывалась на мастера ПТУ.
Домой Вениамин вернулся далеко за полночь. Памятуя директорские предостережения о легкомысленном поведении новой ученицы, Вениамин долго мыл своего "малыша" самогоном. Только под утро, когда горизонт окрасился зарею нового дня, мастер Туровец лег в кровать. Понравился ли ему первый сексуальный опыт? Вениамин заснул без ответа на этот вопрос…
Любовные игрища то в стогу, то в лесу, то где придется, случались ежедневно. К концу второй недели мастер Туровец мог однозначно сказать, что секс - это прекрасно!
- Как только приедем в город, я познакомлю ее с родителями, - думал Вениамин, - и, как порядочный человек, непременно сделаю ей предложение.
Все было решено, но тут в дело вмешался случай, а может судьба.
- Зинович, - остановил как-то Туровца Петр Кузьмич Бражников, хозяин дома, в котором квартировала Елена. - Ну-ка глянь, что я у твоей ученицы на столе нашел.
Павел Кузьмич протянул Вениамину Зиновьевичу мелко исписанный ученический лист. "Маша, я жива здорова. Сельский воздух прекрасно лечит мои истерзанные комсомольцами нервы"…
Дальше шло описание сельского пейзажа. За ним следовал рассказ о сборе картошки. Прямо-таки с гоголевским блеском были изображены портреты соучениц, хозяина П.К. Бражникова и колхозного руководства… "Да, совсем забыла! Спешу сообщить тебе, мой друг, что у меня разгорелся пасторальный роман. И знаешь с кем? С нашим руководителем! Красив, проклятый, до безумия! На вид горяч, но внутри холоден, что твой скандинав. Я и так я и этак, а он и рогом не ведет. Ну, ты понимаешь, о чем я!? Но ты же знаешь, если я запала, то от меня так просто не отвертишься! Одним словом, уходила я сивку! И не просто тебе там "конька-импотенка", а прямо таки не объезженного жеребца! Ну, ты понимаешь, о чем я? Сейчас пообъездился, притерся, вошел во вкус… настоящий я тебе скажу, мать, секс-гигант!"
- Это она о тебе пишет, Зинович. Хорошо, что я перехватил! Дойди такое письмо до твоего руководства, ой, не погладили бы тебя, мастер, по головке. Ой, не погладили бы!
- Да с чего вы взяли, что это обо мне!? Вибрирующим голосом возмутился В.З. Туровец.
- А о ком?! - изумился Кузьмич. - Не о нашем же гаражном мастере, об этом получеловеке! О тебе, милый! Тут и курам понятно, что о тебе. Но я, Зинович, могила. Вот тебе крест - могила.
П.К. Бражников осенил себя крестным знамением.
Туровец здесь при Кузьмиче порвал листы, прочащие его репутацию как мастера и как потенциального мужа. Жениться после такого письма Веня мог бы только под пистолетом.
- Вот сучка! - воскликнул Веня, выйдя из дома, и, не откладывая дело в долгий ящик, начал акцию по своей реабилитации. Он в тот же день связался с директором ПТУ и потребовал немедленного интернирования новой ученицы с сельскохозяйственных работ.
- Потерпи, Веня, - ответил на просьбу директор, - тут на нее распоряжение должно не сегодня-завтра подойти. Потерпи…
И, правда, через пару дней за Еленой приехал голубенький газик с мигалкой и увез ее в неизвестном Туровцу направлении. Вениамин жутко переживал и даже думал наложить на себя руки, но плюнул и вычеркнул ее из своей жизни.
Потом он несколько встречал ее в городе. Все хотел подойти, но удавил в себе это желание. Потом он краем уха услышал, что она стала известной поэтессой и живет в столицах. Прошли годы. В них было много всяких встреч и любовных приключений, но никогда ему не было так хорошо, как в те сентябрьские дни с исчезнувшей навсегда голубоглазой красавицей.
"Ну, написала и написала. Мало ли что пишут. Может Кузьмич и сочинил. Дурак я, дурак!" - часто корил себя В.З.Туровец.
Казалось, что пасторальная красавица навсегда исчезла, в каком-то смысле умерла, поскольку встретиться в этой жизни уже не представлялось В.З.Туровцу возможным. И вот на тебе! С журнального листа на него смотрит прекрасная Елена. Время почти не тронуло ее. Все такая же красавица! Такая же милая и соблазнительная! Такая же манящая! Господи и главное живет, может быть в двух шагах от меня. Фантастика!
В.З.Туровец расплатился, сунул журнал в карман…
Дома он открыл Outlook Express.
Написал в окошке to: указанный в журнале электронный адрес.
В окне subject: я встретил вас
А на белом поле компьютерного листа набрал следующий текст.
Милая Елена! Я предлагаю объединить две наши старые правды в одну новую.
Вениамин Туровец.
На следующий день с входящей почтой пришел ответ:
Я не против)))))
Елена Савойская
Под именем сообщался и телефонный номер.
Вениамин Зиновьевич Туровец позвонил, и через месяц в свет вышел новый сборник стихов поэтессы Елены Савойской.