!
Фрэнк Пикколиани вполне соответствует "корню" своей фамилии - "piccolo", что значит маленький. Роста Фрэнк не просто маленького - малюсенького, но при этом мистер Пикколиани отменно скроен, приятно смугл, артистически изящен и скорей напоминает хорошо сработанную статуэтку, нежели лицо одухотворенное. Кроме того, он не по-человечески фартовый субъект! Бессчетное количество раз он выигрывал в лотерею шесть из сорока девяти! Все приличные казино не пускают его на порог, да и он сам туда уже не ходит - устал выигрывать!
В конце концов Фрэнку так надоела везучесть, что он решил сменить тактику.
На ипподроме он принялся ставить на заведомых аутсайдеров, на бирже покупать акции хиленьких компаний. Естественно предположить, что вскоре он прогорел, но не тут то было - аутсайдеры вышли в лидеры! Хиленькие корпорации - стали флагманами мировой экономики!
Одним словом, Фрэнк Пикколиани не человек, а огромный восклицательный знак. Хотя за глаза его называют не восклицательным знаком, а "El Diablo afortunado" Единственно, что не дает считать его "везучим дьяволом" так это его хромота, ибо она свидетельствует о том, что жизнь таки ставила Фрэнку запятые, впрочем, ее (хромоты) почти никто и не замечает. На люди мистер Пикколиани обычно выезжает на Roll-Royce цвета болотной ряски, а на всякого рода "party" он предпочитает сидеть, и, как правило, во главе стола.
Мало того что Фрэнк не знает горечи поражений - он еще и втягивает в орбиту своего везения не только многочисленных родственников, но и, что называется, случайных прохожих.
Не везет в этой жизни только подстригателю газонов Фрэнковского особняка Василию или Базилю, как зовет его Фрэнк, Бобышкину. Василий и соц. пособие не получает, и у старины Фрэнка (как называет его В. Бобышкин) всего ничего…
Как-то погожим летним деньком старина Фрэнк (до мозга костей - демократ) предложил:
-Let's go for a drink, Basil!
- With pleasure! - согласился газонокосильщик.
Проворный слуга накрыл столик на только что скошенной В. Бобышкиным полянке.
Неподалеку негрозно рыкал голубой океан.
Над головой лениво проплывали облака.
- Ну, по одной… по маленькой, как говорят у вас русских, за здоровье! - провозгласил Фрэнк. Но "маленькой" старина Фрэнк не отделался, ибо Базиль так умело вовлек его во вторую, третью, четвертую, что вскоре дело дошло до вселенского вопроса "ты меня уважаешь?".
- Вот, скажи, Фрэнк, ты меня уважаешь?
- Hundred percent! - заверил "подстригателя" захмелевший старина. Базиль выдернул из волос застрявшие в них травинки и вкрадчиво поинтересовался:
- Скажи, Фрэнк, а от чего тебе всю жизнь так дьявольски везет?
Мистер Пикколиани нервно дернул изящной бровью. Жаркий алкогольный румянец сменила холодная бледность. Тонкие аристократические губы болезненно поморщились.
Он быстро вплеснул в себя, словно пытаясь потушить вспыхнувший костер воспоминаний, рюмку и ответил.
- Я не люблю об этом говорить.
- Ну, как тебе будет угодно, - изобразил согласие Базиль, - я ведь это только так… для поддержания разговора…
Хотя на самом деле (точно Герман из Пиковой дамы) сгорал Базиль от нетерпения узнать секрет Фрэнковского везения. Может, есть у старины Фрэнка заветный фартовый туз!? А по пьяной лавочке человек чего только не расскажет!
- Но, тем не менее, ты мне симпатичен и я расскажу тебе my sad story.
- Ничего себе sad, - усмехнулся Базиль, - да твоя жизнь сплошной хеппи-энд!
- Может быть, но прежде все обстояло несколько иначе. Вот послушай-ка.
Я происхожу из известного богатого и аристократического рода, однако к моменту моего рождения от былого величия и роскоши остался только пшик.
- Понятно по алкоголикс аферс! Базилик артистически хлопнул себя пальцами по горлу.
- No! No! Решительно замотал головой Фрэнк. The matter is that
несколько веков до моего появления на свет мой пра-пра-пра-прадед убил на поединке единственного сына, какого-то то ли чернокнижника, то ли мага, короче Бог его знает что, я не силен в этих градациях…
Однако точно знаю, что вскоре в семье начались происходить фатальные трагические события: неизлечимые болезни, финансовые разорения и прочие прелести. В общем, когда дело дошло до суммы и долговой тюрьмы, мой предок отправился к известному на всю округу предсказателю, чуть ли не к самому Нострадамусу и спросил его:
- Скажи, что за напасти постигли семью и можно ли их остановить?
Предсказатель заглянул в хрустальный шар и ответил.
- Ваш род спасет хромоногий.
- Что за хромоногий? Когда это произойдет… посмотри в свой стеклянный шар, - потребовал пра-пра-прадед.
- Шар этого не знает, - развел руками предсказатель.
- А кто знает?
- Хозяин судеб.
…доведенная до отчаянья семья бросилась на поиски отвернувшей от них на Родине фортуны, к только что открытым берегам Нового Света, но и здесь их поджидали не золото инков, бобровые меха, мясо бизонов, а страшные болезни, пожары, несчастливые браки, разорения. В них попадали молнии, их уносили торнадо, они ломали ноги на ровном месте. Один из Пикколиани попал в книгу Гиннеса как самый несчастный человек планеты!
Наконец, на пыльных задворках района " Little Italy" на свет Божий явился Фрэнк Пикколиани, то есть я. Отец мой пробавлялся случайными заработками, которые, впрочем, с упрямым постоянством (старина Фрэнк не очень удачно изобразил показанный чуть ранее Базиликом жест) пропивал или спускал в карты. Мать и вовсе нигде не работала - это и понятно, дети один другого меньше.
К моменту моего появления на свет старшие братья - кто бегал в шестерках у мафии, кто мотал срок в Alcatraz, а кто уже и вовсе лежал на кладбище для малоимущих лиц. К моему десятилетию из детей в семье остались только я, да моя старшая четырнадцатилетняя сестра Розалина…
Как-то в нашем неспокойном, криминогенном, как сейчас называют, районе был арестован педофил - сегодня уже не редкость, а по тем временам настоящая сенсация! Мало того, растлителем оказался священник католической церкви! Поднялся страшный шум, правда, еще не ясно кто кого растлил: священник ли малолетнюю, или она священника. Да и малолетней этой уже было не так уж и мало лет. Но делу, поскольку общество уже давно точило на церковь свой коллективный зуб, дали зеленую улицу!
В общем, с этого инцидента и началась у нас, так называемая, "плювиальская революция" (плювиаль - литургическое облачение католического священника, носившееся главным образом во время процессий).
Прогрессивная общественность и радикально-левого направления пресса требовали положить конец церковному диктату. Особенно усердствовал в изобличении оголтелого клерикализма молодой журналист Майкл Пази.
Он не только писал статьи, но и пропагандировал, митинговал, пикетировал, собирал подписи об отделении церкви от государства, да что там об отделении!? Неистовый журналист требовал и вовсе объявить ее вне закона.
Не покривлю душой, но молодой красивый и бойкий писака Майкл Пази в те дни был популярней не то что президента, короля, но и даже голливудских кинозвезд.
Сформировав очередную акцию (сбор подписей) Майкл Пази явился на нашу улицу. Белый костюм, черный тонкий галстук, высокий, статный, белокурый.
Ни дать ни взять архангел небесный сошел с небес карать мечом и огнем растлившуюся церковь. Майкл ходил от дома, к дому метая громы и молнии в адрес насквозь прогнивших клерикалов…
За неистовым оратором тянулся шлейф поклонниц. В их числе оказалась и моя четырнадцати летняя сестра - редкостный синтез красоты и набожности. Скромная, застенчивая девушка - эталон женского целомудрия, но все это в мановение ока исчезло с появлением в ее жизни Майкла Пази. Розалина стала являться домой поздно, а то и вовсе не ночевала.
Я не знаю подробностей их отношений, но говорили, что Розалина и Майкл до безумия любили друг - друга. Этакий коктейль страсти, любви, нежности, ревности и прочих безумств.
Бог его знает, чем бы закончилось эта love story, но нашла коса на камень. Как - то отец потребовал от Майкла привычного для него (как члена комитета "Борьбе с церковным мракобесием") спиртового возлияния.
"Председатель комитета" М. Пази ответил решительным - нет.
Отец провозгласил войну Розалининой безнравственности. Вскоре на столе начальника полиции (рьяного католика и заклятого врага М. Пази) лежало заявление от моего отца, трансформировавшееся в уголовное дело по факту "Совращения М. Пази несовершеннолетней Розалии Пикколиани". Одно название уже тянуло на двадцать лет тюрьмы, а заполнение его свидетельскими показаниями, (в том числе и моими) справками, документами, биографическими выкладками - ловко организованными право-консервативной прессой - усадили Майкла Пази на электрический стул. Я помню, как несколько дней Розалина не просто плакала, рыдала - нет! Она ревела точно смертельно раненая львица! Рев этот и сейчас иногда будит меня среди ночи. Дня три поплакав, Розалина, как сказал отец, "ушла зализывать раны" Знакомые говорили, что видели ее на перекрестке двух темных улиц, или "hotpot", как называли его, местные проститутки…
Как- то ночью я неожиданно проснулся. В освещенной, бледным светом полной луны, комнате было душно и тихо. Даже как-то по-особенному тихо. Знаешь без всяких там ночных цикад, далеких паровозных гудков, гула телеграфных проводов, что вносят в ночь присутствие жизни.
Что же могло меня разбудить? Подумал я. Ну конечно я же просто от духоты захотел воды! Надо подняться и сходить на кухню, но веки мои вновь сомкнулись. Потерплю, - решил я. Повернулся на другой бок и в этот момент в вязкой липкой ночной тишине раздался бодрый резкий, похожий на судейский выстрел в легкоатлетическом забеге, хлопок. Не успел он затихнуть, как на смену ему пришел новый, точно первый оказался, фальстартом. Вновь наступила липкая глухая (с резким приятным запахом оружейного пороха) тишина…
Старина Фрэнк замолчал, наконец, аристократически приподнял левую бровь и продолжил:
- Можно считать, что с этого хлопка взяла старт моя новая жизнь.
Сон улетучился. Сердце лихорадочно забилось в груди. Дыхание сделалось прерывистым. - Мама! - Крикнул я. - Папа-а-а-а! - Звуки моего голоса вязли в резко пахнущей темноте ночи, как ноги в луизианских болотах. Я уже хотел встать и идти в родительскую комнату, как отчетливо услышал звук скрипящих половиц…
Дверь отворилась. На пороге, освещенная бледным лунным светом, с пистолетом в руке качалась моя сестра Розалина. Пустой взгляд. Встрепанные волосы. В руках дымящийся револьвер.
- Розалина, ты? Что случилось? Почему ты… - дрожащим голосом спросил я. Хотя прекрасно знал ее будущий ответ. - Я вижу, ты улыбаешься, - погрозил Базилю старина Фрэнк.
- Ну, что ты, старина Фрэнк! - снял с губ улыбку газонокосильщик.
- Глядя в еще горячее дуло пистолета, я ощущал себя мудрым старцем! Весь тайный скрытый от нас повседневностью жизненный смысл предстал предо мной в это мгновение! Хотя надо сказать, как только все закончилось, то я тотчас же его позабыл.
Старина Фрэнк кисло улыбнулся.
- Да Бог с ним со смыслом, - отмахнулся Базиль, - чего дальше-то случилось? Не томи! Ты остался жив?
- Как видишь, - старина Фрэнк хлопнул себя по колену, - или ты полагаешь, что перед тобой зомби?
- Нет вроде, впрочем, я не видел тебя раньше, - пошутил Базиль, - так что приходится верить.
- Ну, если веришь, то слушай дальше.
- Розалина, ты хочешь меня убить, - дрожащим голосом поинтересовался я, - но, почему, что я тебе сделал плохого?
- Я не хочу тебя убивать, Фрэнки! Не хочу, но ничего не могу поделать. Я дала обет. Всякий кто давал показания против Майкла, должен умереть. Поверь, малыш, для тебя так даже и лучше. Ведь не случись этого, то тебя, как сироту, отдали бы в приют, а там сам знаешь какие порядки.
- Почему сироту?
- Да, потому что твои родители также давали показания и уже лежат в соседней комнате с простреленными головами. Скоро ты встретишься с ними там, малыш.
Розалина подняла револьверное дуло в ночное небо.
- Прощай, Фрэнки. Черная дыра револьверного ствола потянула меня в себя, но в последний момент я бросился от неё к темному проему окна. Вс- с-с. Просвистело что- то рядом с моим ухом, а потом раздался оглушительный револьверный выстрел. Я упал в поросший густой травой палисадник. Вс- с-с - свистели и рыхлили землю револьверные пули. Когда наступила тишина, я вскочил и побежал, но не успел сделать и несколько шагов, как ногу пронзила дикая боль - из ноги фонтаном хлестала кровь. Кое-как я дополз до жилого строения.
Help! Крикнул я, и потерял сознание…
Яркая лампа. Жесткий операционный стол. Запах эфира. Госпиталь. Рваная рана. Деформированная кость. Гангрена. Вот предметы и слова, которые окружали меня много месяцев. Я уж думал, что никогда не выйду из этих пахнущих лекарствами стен, но всему приходит конец. Меня выписали из госпиталя. За его воротами меня никто не ждал. Никто не радовался моему выздоровлению. Ни родителей. Ни сестры. Выпустив в меня четыре пули, сделав хромоногим, Розалина последней вышибла себе мозги. Старина Фрэнк тяжело вздохнул, перекрестился, коснулся губами пальцев.
Не успел я выйти из стен госпиталя, как тотчас же угодил под мрачные своды сиротского приюта. Нравы в нем царили? Ну, что в вашем Архипелаге Гулаге! Ума не приложу, как бы я со своей хромотой и миниатюрным ростом выжил в том аду, а главное стал бы кем-то в этой жизни, если бы не одна пробудившаяся во мне особенность. Проводит ли администрация бинго, праздничную лотерею, или… одним словом, победитель неизменен - Я! Сообразительные воспитатели и наставники воспользовались этими способностями и вскоре уходили из приюта обеспеченными людьми. Ты хочешь знать как? Правильно! Я заполнял им лотерейные карточки, со стопроцентной точностью угадывая результаты матчей спортивных команд. Хотя понятия не имел кто такие "Красные Быки", "Саблезубые тигры" или скажем безликие "Янки" …
Вскоре, я стал походить на игральный автомат "хромоногий бандит".
Меня хорошо смазывали (кормили) протирали пыль (одевали) и держали в отдельной комнате…
Закончились приютские годы. И куда я отправился, выйдя в большой мир? -поинтересовался м. Пикколиани у газонокосильщика. - А вот и не угадал! То о чем ты подумал, последовало во вторую очередь. В первую же я пошел в церковь "Madonna Addolorata" и поставил свечи за убиенных родственников и Майкла Пази. А уж во - вторую за лотерейным билетом. В тот день разыгрывался многомиллионный лот. Тебе нужно пояснять, кто стал обладателем выигрыша? Правильно, Фрэнк Пикколиани.
Через какое-то время, не без моей, конечно, помощи, выигрыши обрели выходцы из семьи Пикколиани. Наш род вновь стал богат и могуществен. Сегодня ты можешь встретить нашу фамилию в сенате, в правительстве, в верховном суде и в крупном бизнесе. Вот такая история.
Старина Фрэнк встал со стула.
- Я, пожалуй, часок вздремну, а ты можешь идти домой.
Мистер Пикколиани припадая на правую ногу, направился к дому. На полпути он обернулся.
- Чуть не забыл, - сказал он, обращаясь к газонокосильщику, - возьми-ка вот это.
Старина Фрэнк протянул Василию Бобышкину лотерейный билет с отмеченными в нем цифрами.
Василий Бобышкин отнес билет в ближайший аппарат системы "Loto". Через месяц после этого события давно в пустующее (по причине кусачей цены) бунгало въехал средних лет гражданин славянской наружности. В. Bobyshkin - золотом горят на парадной двери буквы его фамилии.